некий синтез западноевропейского феодального устройства — преимущественно в его французском варианте — с тем, которое утвердилось в Сирии и Палестине еще до появления западных завоевателей. Со времени арабского, а затем сельджукского владычества здесь получила распространение военно-ленная система икта: так называлось условное владение (бенефиций), которое государственная власть предоставляла военным и гражданским чинам. Икта либо состоял из земельного надела, постепенно превращавшегося в наследственный, — его владелец (иктадар) обязан был уплачивать поземельную подать в казну, либо заключался в передаче иктадару права взимать различные подати (в первую очередь харадж — государственную поземельную подать) и налоги в свою пользу. С завоеванием Ближнего Востока крестоносцами военно-ленная система икта существенно видоизменилась: она оказалась вплетенной в те феодальные порядки, которые принесли с собой франки. При этом возобладали все же институты западного феодализма, а восточные элементы если и сохранялись, то, во-первых, в более или менее модифицированном виде, а во-вторых, исключительно на низовом уровне. Так, в деревнях, населенных христианами, нередко продолжали функционировать должностные лица, называвшиеся раисами; в их компетенцию входил разбор мелких судебных тяжб гражданского характера (уголовная юрисдикция находилась в ведении сеньоров); раисы несли также ответственность и за сбор натуральных поступлений сеньору.
Кое-где, в частности в Антиохийском княжестве, уцелела другая старинная должность — должность кади, тоже ведавшего мелкими судебными делами, но у мусульман.
Впрочем, даже сами феодальные порядки в разных государствах крестоносцев были не совсем одинаковыми. Так, в политическом устройстве итало-норманнского Антиохийского княжества проступали заметные следы византийских влияний (ведь до 1084 г. Антиохия была подвластна Византии), и в целом его политическая организация несколько отличалась от той, которая сформировалась в Иерусалимском королевстве, в основном лотарингском (например, в Антиохии княжеская власть передавалась по наследству, в Иерусалимском королевстве принцип наследственности короны сочетался с принципом выборности королевской власти). В свою очередь, имелись определенные отличия в порядках того же, скажем, Иерусалимского королевства и провансальского — по составу своего господствующего слоя — графства Триполи и т. п. Тем не менее можно выделить наиболее характерные особенности общественно-политического строя франкских государств.
Положение крестьянства
Основную массу тружеников здесь составляли земледельцы. Весьма незначительную их часть образовывали те европейские хлебопашцы, которым все-таки удалось добыть себе клочок земли в дальних странах. На первых порах кое-кто из них улучшил свое положение по сравнению с прежним. Вскоре, однако, сеньоры стали отнимать у них первоначальные льготы и обременять многоразличными повинностями натурального и денежного характера. Лишь недолговечность самих государств крестоносцев избавила крестьян-франков от полного закрепощения.
Большинство землепашцев принадлежало к пестрому по своему этническому составу местному населению: это были сирийцы, арабы, армяне, греки. Все они говорили на разных языках, исповедовали разные религии: арабы — ислам, армяне, греки, сирийцы — христианство в его различных формах, унаследованных от раннего средневековья: одни были православными, другие — грегорианами, третьи — несторианами, четвертые — маронитами и т. д.
Когда новые господа устроились на завоеванных землях, то и мусульман и христиан, живших в деревнях, они превратили в крепостных людей. Пришельцы уничтожили последние остатки личной свободы сельского населения. При этом материальное положение и юридический статус земледельцев и скотоводов, виноградарей и садоводов Сирии и Палестины, независимо от того, являлись ли они мусульманами или христианами, оказались совершенно одинаковыми. По сравнению с былыми временами различие заключалось разве только в том, что труженики-христиане (и не только сельские, но и городские), которые при владычестве сельджуков беспрепятственно отправляли свои религиозные обряды, теперь встретились с нетерпимостью католических церковнослужителей, в глазах которых все некатолики были полуеретиками. К социальному гнету добавились конфессиональные тяготы.
Масса арабского населения деревень и городов подверглась истреблению в ходе завоевания Сирии и Палестины крестоносцами. Часть мусульман — земледельцев и ремесленников — вынуждена была покинуть насиженные места. Многих же оставшихся и попавших в плен к крестоносцам продали в-, рабство. Фульхерий Шартрский пишет, что, захватив Кесарию, крестоносцы пощадили мало мужчин; тех из них, кому даровали жизнь, а также женщин, красивых и уродливых, продали, и они должны были «вертеть мельничные жернова». В крупных городах существовали рынки рабов: в Акре венецианские купцы покупали раба за один безант (конь стоил в три раза дороже!). Приобретали рабов и монастыри.
Уже в первые годы после основания государства франков избиения рабов и всевозможные издевательства над ними получили столь широкое распространение, что церковный собор в Наблусе в 1120 г. установил наказания для виновных в истязаниях. Это постановление было продиктовано в первую очередь страхом перед возможными возмущениями рабов. Оно имело под собою основания: не случайно завоеватели разработали порядок, согласно которому раба, убившего христианина, вешали, а рабыню, как передает тот же Фульхерий Шартрский, предавали сожжению. Иногда некоторым рабам удавалось сбросить невольничьи цепи, перейдя в христианскую веру. Тогда они превращались в либертинов — вольноотпущенников. Их положение было неустойчивым: достаточно было либертину оскорбить своего вчерашнего хозяина, и он в соответствии с кутюмами, т. е. передававшимися из поколения в поколение правовыми традициями (обычаями) Иерусалимского королевства, вновь возвращался в рабское состояние.
Ненамного лучшими но сравнению с рабскими были условия жизни крепостных, или вилланов. Они подвергались жестокой эксплуатации и своих непосредственных сеньоров, и центральной власти. Их земля считалась собственностью завоевателей. Вилланов прикрепляли к земельным участкам, вместе с которыми (а порой и отдельно от них) продавали и покупали. На вилланов возлагались многообразные повинности продуктами и деньгами. Их облагали также государственными налогами. Барщина в государствах франков (в отличие от западноевропейских стран) почти не практиковалась — в этом смысле деревенское устройство удержало прежние черты: феодальный домен, обрабатывавшийся трудом крепостных, представлял собой довольно редкое явление. Он встречался обычно лишь там, где феодалы владели плантациями сахарного тростника; здесь применялась и барщина. Так, на домениальных землях иерусалимских королей вилланы должны были работать от четырех до шести дней в месяц.
Как правило же, с местных крестьян взимались всевозможные натуральные оброки и платежи. В большинстве случаев деревня вносила их, хотя и под другими названиями, и до завоевания: старинный денежный налог «мууна» стал теперь именоваться «моне», «харадж» — «терражем» (поземельный налог) и т. д. В этом отношении тоже налицо была определенная преемственность. Однако тяжесть повинностей, которые нужно было нести в пользу новых сеньоров, усугублялась тем, что размер этих повинностей зависел от господского произвола и был довольно значителен. Платежи, кроме того, обусловливались характером имущества, с которого они вносились: с пахотного поля, пастбища, фруктового сада платили по-разному. О величине вилланских оброков кратко, но выразительно рассказывает в своих дорожных записках мусульманский путешественник Ибн Джубайр, побывавший в Иерусалимском королевстве в 1184 г.: сеньоры, пишет он, взимали с крепостных от одной трети
