Хлеба хочу нарезать, только и всего…
– Лепешки нельзя резать, — покачал головой Тахир. — По народному поверью лепешка — это лицо Аллаха. Ее можно только ломать на части.
Сконфузившись от того, что он только что чуть не опростоволосился, Васька уткнулся в свою пиалу.
Вскоре на смену первому чайнику, как по волшебству, появился второй, а за ним и третий.
Разомлевшие старики расстегнули халаты и то и дело утирали крупные, как спелый крыжовник, капли пота.
Тахир осторожно подвел тему разговора к интересующему его предмету. Улучая секунду-другую, пока кто-то подходил и подсаживался к их компании или чайханщик менял чайники, он пересказывал разговор со стариками Ваське:
– Говорят, сейчас приезжих стало меньше. Раньше было много туристов с крючками, альпинисты, вероятно, имеются в виду, туристов с гитарами, это на бардовские фестивали народ собирался…
На горных лыжах теперь здесь тоже не катаются. А из города, из Ташкента то есть, приезжала недавно внучка Камалетдина-ака, она работает в университете, а сюда привозила внуков…
Был какой-то кооператор, скупщик грецких орехов, только никто ему товар не продал — слишком малую цену предлагал…
А вот это, кажется, касается нас! Двое стариков — один русский, но местные обычаи хорошо знает, а второй — нерусский, рыжий, сильно все время ругался, звонил из чайханы куда-то…
Васька, почувствовав, что они напали на горячий след, стал слушать незнакомый язык очень внимательно.
Из разговора он ничего не понимал, кроме каких-то имен и фамилий, самой частой из которых была фамилия некоего Абдул Ходжи.
– Подождите, подождите, — дрогнула у Васьки рука, и горячий чай расплылся по рукаву его рубашки. — Тахир, я уже где-то слышал эту фамилию, точно тебе говорю! Это же… Это же из рукописи, которую дед перевел на арабский.
Там упоминался усто Абдул Ходжа — то ли чеканщик, то ли мастер по коврам!
Тахир на секунду замолчал, переваривая Васькины слова, а потом что-то стал выяснять у сухонького, сморщенного, как курага, старичка.
Старичок ерзал на месте, морщил лоб и, явно что-то пытаясь вспомнить, отрывисто обращался к Тахиру.
– Точно, — повернулся Тахир к Ваське, — он говорит, что отец этого Абдул Ходжи как-то, сильно выпив на свадьбе, хвастался, что он — внук знаменитого мастера, который жил при дворе эмира бухарского! Что бы это значило?
– Не знаю, — соврал Васька, — но совпадение странное.
– Это не совпадение, — внимательно посмотрел Тахир в глаза Ваське.
– А что там с двумя стариками — русским и иностранцем?
Что-то об этом знали несколько аксакалов. Они, будто мальчишки, которым не терпится выложить свою новость, перебивали друг друга, махали руками и страшно сердились. Васька даже испугался, как бы они не переругались — тогда ведь ничего узнать не удастся.
Но Тахир успокоил Ваську, мол, все нормально, старики — старые друзья, если уж они за шахматами не ссорятся, то уж за разговором — сам Аллах не велит.
Через десять минут гвалта Тахир рассказал, что ему удалось узнать:
– Твой дед и англичанин, судя по описанию, это были именно они, купили в магазине припасов, одеяла и ушли в горы. До этого они расспрашивали местных об источнике Святого Ишана, есть здесь такой. Рядом с ним — система разветвленных пещер. Раньше их исследовали спелеологи из Москвы, четыре раза приезжали, сказали, что пещеры уникальные. Много, как бы это сказать правильнее… много тайников — когда подводный ход через горное озеро выводит в другую пещеру. Аксакалы догадались, что приезжие что-то ищут, но что — не знают. Думают, нефть или газ — золота и серебра тут отродясь не было, они бы были в курсе, — продолжал переводить Тахир. — Недавно тот самый Камалетдин, к которому приезжала внучка, ходил к источнику — молился, чтобы у внучки муж выжил, — тот попал в аварию, лежит в реанимации. Так вот, старик молился там три дня и не видел, чтобы кто-нибудь приходил за водой. Значит, приезжие либо ушли через перевал, что сомнительно, так как такой переход им не по годам, либо пропали в пещерах.
– Вот черт, а мы без снаряжения, — отставил пиалу в сторону Васька.
– Ничего, сейчас найдем где-нибудь веревку покрепче и поищем их следы у Святого Ишана, — одобрительно похлопал Ваську по плечу Тахир.
Тахир поблагодарил аксакалов и отозвал чайханщика в сторону. Они вдвоем куда-то ушли, и вскоре появился Тахир, груженный двумя мотками прочной веревки, свитой из конского волоса, рюкзаком-хурджуном и двумя пустыми бурдюками.
– Вот и твоя палатка пригодится, — улыбнулся Ваське Тахир. — Не зря ты ее из Москвы тащил.
Васька и Тахир встретились с Игорем на площади у рынка. Игорю ничего ценного узнать не удалось. Васька сказал Игорю лишь то, что определен примерный район поисков деда. Парни вышли из поселка и свернули на тропинку, которая пересекала ручей Чир и уходила выше, теряясь в скальных массивах.
Перед рекой Васька остановился, снял ботинки и подвернул штанины.
– Ты что это собираешься делать? — осведомился Тахир.
– Вброд перейдем, — кивнул в сторону шумящего потока Васька.
– Не перейдешь, — покачал головой Тахир.
– Да ерунда! — возмутился Васька. — Тут по колено!
– Ладно, попробуй, — прищурился Тахир. — Только рюкзак оставь.
Васька сбросил рюкзак на землю и решительно вошел в ручей.
Вода оказалась настолько холодной, что онемевшие ступни мгновенно перестали чувствовать покалывание острых камешков.
Сделав два шага вперед, Васька покачнулся и, чтобы удержать равновесие, замахал руками. Рассерженный поток бился об его икры, плевался пеной и будто вырывал землю из-под ног.
Васька почувствовал, что еще шаг — и ручей потащит его вниз и размажет по какому-нибудь валуну. Скрепя сердце он вернулся обратно.
– Обувайся, — посмотрел на него Тахир, с интересом до этого наблюдавший его эквилибристику, — и впредь в горах слушайся меня или Игоря, хорошо?
Когда Васька взвалил на себя рюкзак, Тахир повел их чуть вправо — там, за поворотом, они по камням благополучно форсировали горный поток и вышли на нужную тропу.
Солнце уже припекало вовсю. Каждый шаг вперед давался ценой напряжения мускулов, и вскоре Васька почувствовал, что его рубашка на спине промокла и пот струится по лбу и от подмышек к поясу.
– Давай сменю, — предложил Игорь и перехватил у Васьки рюкзак.
Мерный, тяжелый подъем в гору продолжался.
Через полчаса Васька заметил, что они поднялись над той самой тропой, по которой проходили. До нее было рукой подать — она змеилась внизу, метрах в двухстах.
– Вот черт, — огорчился он, — можно же было напрямик пройти…
– В горах коротких путей нет, — устроил поудобнее у себя на спине хурджун Тахир. — Пойдешь напрямик — застрянешь в кустах, обдерешься, устанешь, а во времени не выиграешь…
