Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
О том, что на Руси почитался не только бог солнца, но и бог света, нам однозначно говорит «Слово о твари»: «Изобразив свет в виде фигуры, и кланяются созданному своими руками».
Помимо упоминаний в списке богов Владимира и в перечнях поучений против язычества мы видим это имя в двух текстах, причем один из них – развернутый, но компилятивный, а другой – аутентичный, но слишком краткий в том, что интересует нас. Это вольный перевод из «Хроники» Иоанна Малалы, вошедший в «Повесть временных лет» по версии Ипатьевской летописи, а также «Слово о полку Игореве».
Как доказано, версия «Хроники» – это не непосредственный перевод с греческого, а использование южнославянского текста. То есть Дажьбог был известен отнюдь не только восточным славянам, но и южным. Текст замечателен тем, что в нем присутствует единственное (!) упоминание бога Сварога, которого автор отождествляет с Феостом, то есть древнегреческим Гефестом.
Когда царствовал этот Феост в Египте, в годы правления его упали клещи с неба, и начали ковать оружие, а до того палицами и камнями бились. Тот же Феост закон издал о том, чтобы женщины выходили замуж за одного мужчину и вели себя воздержанно, а кто впадет в прелюбодеяние, тех казнить повелевал. Поэтому и прозвали его бог Сварог. Прежде же женщины сходились с кем хотели, точно скот. Когда женщина рождала ребенка, она отдавала его тому, кто ей был люб: «Это твое дитя». Тот же, устроив празднество, брал себе ребенка. Феост же этот обычай уничтожил и повелел одному мужчине иметь одну жену и женщине за одного мужа выходить, если же кто преступит этот закон, да ввергнут его в печь огненную. Того ради прозвали его Сварогом и чтили его египтяне. И после него царствовал сын его, по имени Солнце, которого называют Дажьбогом, 7 тысяч и 400 и семьдесят дней, что составляет двадцать с половиной лет. ‹…› Солнце царь, сын Сварогов, иначе Дажьбог, был могучим мужем… [и далее идет рассказ о каре за прелюбодейство].
Этот текст представляет собой перевод с греческого, за исключением нескольких вставок: введения имени Сварога, указания на огненную печь, в которую ввергают грешников, и того, как это связано с именем Сварога, и появлением имени Дажьбога (в греческом оригинале фигурирует Гелиос).
Оставим пока Сварога и его огненную печь и посмотрим, что же мы знаем о Дажьбоге. Итак, он ассоциируется не только с солнечным светом, но и с поддержанием социальных норм, так что мы не удивлены, видя его в «Слове о полку Игореве» в качестве покровителя… кого? Обычно пишут «русского народа», но в тексте памятника нет такого понятия! В «Слове о полку Игореве» более двадцати раз упомянута «Русская земля», пару раз «русские жены» и «русское золото», один раз – «русские сыны», и четырежды – «русичи», то есть потомки руси. «Русичи», они же «русские сыны» – это дружинники, то есть весьма небольшой социальный слой потомственных военных, которые этнически давно славяне, но сохраняют уклад и власть той руси. «Русская земля» в этом контексте – это территория под властью руси, и потому словосочетания «русские жены» и особенно «русское золото» понятны. Напомним, что, согласно «Русской правде» Ярослава Мудрого, плата за убийство русина и славянина полагалась одна и та же, но статьи, посвященные этому, находились в разных разделах данного свода законов. Так что в XI веке русь и славяне противопоставлялись еще очень четко, а в XII веке это различие из этнического стало социальным.
Кому же покровительствует Дажьбог? Кто эти «Дажьбожьи внуки»?
Тогда при Олеге Гориславиче сеялось и прорастало усобицами, погибала жизнь Дажьбожьего внука, в княжьих распрях век людской сокращался.
Кто погибал в княжьих распрях? Конечно, мирное население тоже, но прежде всего – дружина.
Посмотрим большую и знаменитую цитату. Мы говорили о ней в связи со смертоносным образом лебедя.
Вот уже, братья, невеселое время настало, уже пустыня войско прикрыла. Поднялась Обида в войсках Дажьбожьего внука, вступила девою на землю Троянову, всплескала лебедиными крылами на синем море у Дона, плеском вспугнула времена обилия. Затихла борьба князей с погаными, ибо сказал брат брату: «Это мое, и то мое же». И стали князья про малое «это великое» молвить и сами себе беды ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую.
Как видим, смертоносная лебедь Обида поднимается именно в войске.
Итак, «Дажьбожий внук» – это русичи, военное сословие. Вернемся ко вставкам в «Хронику» Иоанна Малалы, где вместо греческого «Гелиос» стоит усиленное «Солнце царь, сын Сварогов, иначе Дажьбог». Что мы знаем о Сварожиче?
Немецкий хронист Титмар Мерзебургский сообщает в своей «Хронике» о западных славянах:
В городе Ридегосте нет ничего, кроме искусно сооруженного из дерева святилища, основанием которого служат рога различных животных. Снаружи, как это можно видеть, стены его украшают искусно вырезанные изображения различных богов и богинь. Внутри же стоят изготовленные вручную идолы, каждый с вырезанным именем, обряженные в шлемы и латы, что придает им страшный вид. Главный из них зовется Сварожич; все язычники уважают и почитают его больше, чем остальных. Знамена их также никогда не выносятся оттуда, за исключением разве что военной необходимости; причем вынести их могут только пешие воины.
«Страшный» Сварожич в шлеме и латах чрезвычайно похож на покровителя дружин храбрых русичей. На первый взгляд нам непривычен образ воинственного бога света, но если мы вспомним греческого (а не эллинистического!) Аполлона и начало «Илиады», где Аполлон своими стрелами насылает чуму, то грозный Дажьбог-Сварожич вполне органично встроится в мифологическую систему.
Обратим внимание на стилистический прием автора «Слова». Как в случае с Хорсом и дерзко пересекающим ему путь князем Всеславом, здесь языческий бог снова решительно проигрывает князьям. Дажьбог покровительствует дружинам, но не в силах уберечь русичей от напрасной гибели в княжьих распрях. Олег Святославич (дед Игоря), за принесенные им беды прозванный Гориславичем, оказывается… сильнее Дажьбога! То есть мировоззрение автора «Слова о полку Игореве» весьма далеко от язычества (впрочем, и христианин из него скорее вежливый, чем ревностный, что хорошо видно, если сравнить «Слово» с повестями о нашествии татар). Языческие образы нужны автору «Слова» как художественные средства, как метафоры, создающие дополнительную глубину и усиливающие изображение, но в центре его картины мира – не старые боги и не новый бог, а князья и дружина.
Вещий Олег. Миниатюра из Радзивилловской летописи. XV в. Радзивилловская летопись. Библиотека РАН (Wikimedia Commons).
Здесь нельзя не заметить, что почти в то же время (на треть века позже) этот художественный принцип – использование языческих образов в качестве стилистического приема – был провозглашен в другом знаменитом памятнике мировой мифологии, «Эдде» Снорри Стурлусона, которую мы называем «Младшей Эддой». По сути, Снорри кодифицировал то, что воплотил в своем произведении анонимный автор «Слова», написав свою «Поэтику» (предположительно, именно так переводится слово «Эдда») как руководство к созданию поэтических произведений с использованием языческих мотивов. «Слово о полку Игореве» и «Младшая Эдда» – это почти одновременно возникшие реализации одного и того же художественного метода, что прекрасно подтверждает: русичи сохранили много общего со своими далекими скандинавскими родичами!
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
