от души, запарил веники. Купил два берёзовых, один дубовый и пару можжевеловых.
— Так граждане, — объявил заходя в дом. Вита и Иосиф смотрели на меня. Вита была в майке и джинсах. — Раздеваемся и в баню! Там, кстати самовар есть, я его поставил. Ещё квасу купил. Лучше, конечно, самому сделать, но что есть, то есть.
Вита нацепила на себя купальник. Мне это категорично не понравилось. Так как мы с Иосифом зашли первыми и разделись там, то сейчас были обмотаны простынями. Когда зашла Вита, в купальнике. Взял её за локоток и завел в моечную.
— Так красавица. Купальник скидывай. Ты не на пляже, а в бане. Не ссорься с банником.
Она возмущенно уставилась на меня.
— Я что голой буду?
— А что такое, солнышко? Я голой, ну почти голой тебя видел. Это ты меня не видела. Но не суетись. Вот тебе простынь, обмотаешься ей. Грудь закроешь и зад. Так что всё будет прилично. А в купальнике купаться будешь. Андестен?
Посопела мне в ответ, но согласно кивнула. Я вышел. Вскоре к нам в комнате отдыха присоединилась мамзель в простыне. Мы с Иосифом пошли париться первыми. Иосиф, долго не выдержал, хотя я напялил ему на тыковку шапку. Хотел слинять. Но я пресёк это безобразие. Это же неуважение к национальному русскому времяпрепровождению. Заставил улечься на полог и отхлестал его вениками. Сначала можжевеловым, потом березовым, потом дубовым. После чего прошелся крапивой. Иосиф поскуливал и просился на улицу. Поиздевался над ним от души, но без фанатизма, чётко отслеживая его состояние. Не дай бог, сердечко прихватит. Потом скомандовал подъем, когда он выскочил из парной в моечную, окатил его из ведра холодной водой. Жесть! Подскочил как ошпаренный и с выпученными глазами ломанулся на улицу. Даже простынь забыл. Услышал как бултыхнуло в бассейне. Вышел на улицу и положил на бортик простынь.
— Кирилл! — Завопил он, отплывая от меня подальше. — Это форменное издевательство!
В ответ, я только хохотнул. Зато вон, наш старичок как бодренько суетится! Вернулся в баню. Зашел в комнату отдыха. Вита сидела пила чай. Посмотрела на меня вопросительно. Я потёр ладони друг о друга, плотоядно глядя на неё.
— Ну что, рыбка моя? Теперь твоя очередь!
— Кирилл?! — в глазах появился страх.
— Иди сюда.
— Может не надо? А что это с Иосифом? Он пролетел голый как метеор?
— Он от души попарился и теперь помолодел! И ты тоже у меня помолодеешь, лет на десять, я тебе обещаю. Станешь вновь семнадцатилетней!
— Я не пойду.
Подошел к ней вплотную.
— Вит, я не причиню тебе вреда. Я никогда не сделаю тебе что-то плохое. А попарится тебе нужно. Сейчас посидишь разогреешься. Поняла меня? — Она завороженного глядя мне в глаза кивнула. Приобняв её за плечи, завёл её в парную.
— Сейчас я выйду. Простынь сними и постели на полог, посиди на нём. Погрейся.
Добавил немного пару с мятой. Одел ей на голову шапочку.
Посидел в комнате отдыха, выпил стакан травяного чаю. Вернулся Иосиф. Налил ему чая, подал улыбаясь. Взяв стакан, дед блаженно развалился на кожаном диване.
— Спасибо, Кирилл. Состояние просто потрясающее.
— А то! ладно пойду я, Виту попарю. Ей тоже нужно.
— Кирилл! — Я посмотрел на старика. — Не обижай её.
— Я не причиню ей вреда Иосиф. Я никогда не совершу над ней насилия, если ты об этом. Тем более мы в бане. А в бане парятся, а не занимаются сексом.
Зашел в моечную.
— Вит, я иду. Ляг на живот и зад простынкой прикрой. — Немного подождал и вошел в парную. Она лежала на животе, уткнувшись лицом в сложенные кольцом на пологе руки. — Пару поддать или не надо? — спросил её.
— Как хочешь.
Поддал немного. Сильнее запахло мятой. Начал с берёзового веника. Сначала поводил чуть прихлопывая мокрым веником по спине и ногам. Потом похлопывания сделал посильнее и интенсивнее. Тело девушки уже покраснело. Потом перешёл на можжевеловый. Его колючими иголочками-листьями, словно массаж делал. Левой рукой приподнял правую ступню, сгибая ногу. Постучал по ней веником. Потом точно так же с левой ступнёй.
— Перевернись на спину. — Девушка перевернулась, пытаясь прикрыть низ живота. Но простынка соскочила. — Успокойся, Вита. Прикрой руками грудь. Молодец.
В одной руке у меня был берёзовый веник, в другой можжевеловый. Начал поочерёдно похлопывать по ногам, бедрам, животу. Грудь не трогал. Грудь женщинам, не бьют вениками. Лежала плотно зажмурив глаза. Пока парил её, смотрел на девичье тело. Нет, не с вожделением. Видел синяки и кровоподтёки. Суки, мало я вас так поубивал. Вас нужно было ещё раз пятьдесят грохнуть. Надеюсь, даже ваши поганые кости сгорели. Сказал, что бы перевернулась на живот опять. Перевернулась. Зад уже не прикрывала. Теперь прошёлся дубовым. И в оконцовку крапивой.
— Кирилл, мне жарко. Я уже не могу больше.
— Вставай!
Она соскочила, выбежала в моечную, уже не обращая и не стесняясь своей наготы. Вылил на неё ведро холодной воды. В ответ раздался визг. Подпрыгнула на месте и выскочила на улицу, бултыхнулась в бассейн. Взял простынь и вышел вслед за ней. Положил простынь на бортик.
— Долго не плавай. Чуть окунулась и вылазь, поняла?
— Ты изверг!
— Я знаю. Обзывайся на меня сколько хочешь. Но долго не плавай.
Зашел в баню. Минут через пять появилась Вита, укутанная в простынь. Седа в кожаное кресло. Налил ей кваса. Сидела пила и шумно дышала.
— Ну как? — спросил её, улыбаясь. В ответ тоже улыбка и кивок головой. — У нас еще с тобой не всё. Квас допила?
— Девушка поставила пустую кружку на стол. — Пошли.
— Куда?
— В моечную, куда ещё?
— Зачем?
— Увидишь. Пошли. Тебе понравиться, поверь.
— Не пойду. — Поджала губы и её глаза засверкали.
— Ты о чём размечталась, рыбка моя? Об этом деле? Забудь. Это дело ещё нужно заслужить. А ты пока никакая.
— То есть? Мне ещё и заслужить? Ну ты и наглец!
Смотрите на неё!!! А кто десять минут назад голышом передо мной маячил? Но говорить ничего не стал.
— Пошли, говорю. Господи, Вита, у тебя в твоей прекрасной головке мысли только об этом? Зад приподняла и идёшь за мной. Это нужно сделать.
Взял с полки чеплашку и прошел в моечную. Стою, жду. Придёт или нет? Дверь открылась и сначала показалась личико мамзели.
— Ты так и будешь глазеть, стрекоза? — Наконец зашла, дверь за собой прикрыла. Я усмехнулся. — Иди сюда, не бойся. — Подошла, стоит смотрит с любопытством. Заглянула в чеплашку.
— Что это? Пахнет медом.
— Конечно, это и так мёд, только с крупной солью. Сейчас втоё тело
