class="p1">— Как он? — шёпотом спросила Млада, отдавая сестре льняные мешочки с травами и тряпицы.
— Не так плохо, как могло бы быть. Я поражаюсь, насколько он силён, — Ведана с кивком приняла покупки. — Ведь даже сознание не потерял. Такая боль. Пока я промывала раны, насчитала больше сорока ударов.
Млада взглянула на Хальвдана. Он дышал глубоко и размеренно, спину его аккуратно прикрывала выстиранная и высушенная на солнце разрезанная рубашка. Видно, Ведана хорошо накачала его сонным отваром, иначе вряд ли он смог бы заснуть. Иногда даже одна рана мешает отрешиться от боли, а тут на спине верега живого места не оставили.
— Ты будешь спать? — подавив зевок, Ведана искоса посмотрела на Младу. Та покачала головой. — Тогда, если Хальвдан проснётся, промой ему ещё раз кожу вокруг ран. Только вокруг! Вот этим, — она указала на прикрытую куском ткани плошку. — И дай выпить вот этот отвар. Он как раз остынет.
Ведана встала, одёрнула тунику: и когда только успела разжиться походными шароварами и сапогами? Млада удержала её за руку.
— Спасибо…
— Моя заслуга ничтожно мала. Уберечь Хальвдана от казни я не смогла бы. А ты сумела. Но я не хочу знать, каким способом.
Ведана ушла в соседнюю, отделённую тонкой мазанной стенкой комнатёнку. А Млада отупело уставилась на миску с отваром, и просидела так, пока не начала задрёмывать. Чтобы окончательно не уснуть, она встала и вышла на улицу. Ровный бескрайний луг терялся в темноте, словно растворялся в ней. Тихо шелестела молодая ещё трава на ветру, и луна лила мёртвый свет на едва заметную тропу.
Позади послышалось шевеление. Млада вернулась и опустилась рядом с проснувшимся Хальвданом. Он некоторое время то открывал, то снова закрывал глаза, а потом повернул голову и проговорил:
— Тебя я должен поблагодарить?
— С чего ты взял? — Млада дёрнула плечом, хоть отпираться было глупо.
Хальвдан облизнул сухие губы и криво усмехнулся.
— Кого же ещё. Кто ещё, кроме тебя, мог уговорить Вархана меня отпустить? Пусть не в целости… но всё же. Если бы не ты, то моё тело полдня вялилось бы под ариванским солнцем, а сейчас его с удовольствием начали бы пробовать на вкус крысы. А я своё тело берегу, оно всегда служило мне верой и правдой. Не зря же я провёл столько времени в тренировках и столько раз вытаскивал его целым… почти целым из боёв. Да и девицам нравится… Жалко.
Он замолчал и мучительно прикрыл веки. Потом снова взял себя в руки и улыбнулся:
— Так что не делай такие глаза — я всё понимаю.
Млада долго держала его взгляд, тихо радуясь, что он всё же здесь. Что он в сознании, способен говорить и даже ёрничать в своей обычной манере. И не хотелось спорить с ним, не хотелось оправдываться и что-то объяснять. Он понимал и не осуждал её, а главное — он был жив.
— Ведана поручила мне промыть ещё раз твои раны.
Хальвдан упёрся ладонями в пол и медленно сел, распрямляя спину.
— Раз поручила — выполняй. Я посижу — можно? Уже все рёбра и руки себе отлежал.
Млада взяла приготовленную сестрой плошку, обмакнула тряпицу в отвар и осторожно приложила к его спине. Хальвдан дёрнулся, но тут же замер и все следующие прикосновения выдержал, не издав ни звука и не шевелясь. Только Млада видела, как пот блестящей испариной покрывает его тело всё больше, как ходят желваки на его скулах. Она старательно, но, насколько это было возможно, аккуратно промыла кожу вокруг чуть подсохших рубцов и отставила миску в сторону. Потом набрала из большого бурдюка чистой воды в другую плошку и, сев напротив, обтёрла влажной тряпицей шею, руки и грудь Хальвдана, стараясь не задерживаться на них взглядом слишком долго. Всё это время он пристально смотрел в её лицо, будто искал что-то, но молчал и всё так же не шевелился.
— Я бы и сам мог, — проговорил он, когда Млада закончила.
— Не мог, — отрезала она. — Я знаю, как тяжело шевелить руками, когда вся спина изрезана на ленты.
Хальвдан прищурился, и в его глазах застыл вопрос, которого он так и не задал. Млада, чувствуя почему-то злость на саму себя, бросила тряпку в полупустую плошку и собралась встать, но верег качнулся к ней, придержав за локоть.
— Посиди ещё немного. Прошу тебя.
И Млада осталась на месте. Хальвдан выпил отвар, что оставила ему Ведана, и снова медленно лёг на живот. Они пробыли так, в тишине, ещё долго. Верег не спал. Млада знала это, прислушивалась к его дыханию и видела, как вздрагивают его веки, когда он открывает глаза, будто хочет убедиться, что она ещё здесь. В голове назойливо крутился вопрос о том, что довелось услышать от Вархана. Что связывало верега с его дочерью, и почему вельможа говорит, что тот убил её? Но ничего спрашивать Млада не стала — что было, то быльём поросло. Кто из них нынче без тяжёлого груза за спиной?
Хальвдан уснул лишь под утро. Млада разбудила Рогла и сама легла. Сон тут же поглотил её: теперь она была спокойна.
Глава 8
Кирилл давно уж забыл дорогу в Новруч, и теперь ехал по ней, будто в первый раз. А когда остался далеко позади самый западный город княжества Ульчиг, места стали совсем чужими. Словно и деревья здесь другие, и воздух, и земля, влажная от тающего снега, пахнет по-другому. Незнакомо. Слишком сильно он хотел забыть всё, что связывало его с отцом и его владениями. И так старался, что это всё же случилось.
День проплывал за днём, дремучие сосновые леса сменялись дубовыми рощами, где что ни дерево, то древний исполин — втроём ствол не обхватишь. Кряжистые ветви их нависали над дорогой, будто хотели ухватить за шиворот, как нашкодившего сына. Так оно, верно, и было. И ответ перед отцом держать придётся, если Кирилл хочет, чтобы тот хоть что-то ему рассказал.
А вскоре светлые дубравы сменились бесконечными равнинами, бурыми от прошлогодней травы с редкими пятнами снега, или черными озёрами вспаханной по осени земли. Взгляд быстро уставал от однообразия и серости умирающей зимы, что из последних сил ещё пыталась дотянуть своё время. Скоро Масленица, будут в городе гуляния, и чучело Морены вспыхнет на площади под ликование люда, готового встретить весну.
Прошла не одна седмица в пути, и теперь до Новруча оставалось всего ничего — три дня, если в дороге не случится задержек. Гридни устали, как и сам Кирилл. Почти
