- Очнулась? – одновременно тревожно, осуждающе и радостно прозвучал бархатный голос Стивника. Собственно, он и сжимал мои пальцы, сидя в ногах.
- О-о-о-у-у-ух… – простонала я со вселенским отчаянием.
Опять он! Да сколько же можно?! Этот темный королевич отпустит меня когда-нибудь?
- Это называется боль! – в голосе его засквозила злость. – Я бы мог её облегчить, но не буду!
- Во-у-от са-а-а-дист! – то ли вслух, то ли про себя, то ли простонала, то ли произнесла я.
- Не стони, не разжалобишь! – он еще крепче сжал мою ладонь и тревожно вгляделся в глаза, - в том, что ты сейчас покалеченная, со сломанными ребрами и сотрясением мозга стонешь от боли виновата сама!
- У-у-у зо-о-обый ду-у-у-ак! – злилась я, но язык почему-то заплетался, не давая внятно произносить слова.
Стивник со свистом вздохнул, и с нарастающей тревогой поглядел на меня:
- Сильно болит, маленькая?
- По-о-ол к шо-о-о-ту! – послала я его, злясь, что он меня не понимает.
- Сейчас, сейчас, потерпи! – он потянулся к жестяному кувшинчику, отвинтил крышку и зачерпнул желтоватой густой мази. – Последняя втирка от Годии. Ну, ничего, еще привезу. Сейчас, моя хорошая!
Я тут же ощутила его теплые пальцы чуть повыше живота, влажные и приятно скользившие от мази. По комнате поплыл густой запах болота и душистых горьковатых трав.
- О-у-у-у-сти – требовала я прекратить сладкую экзекуцию.
- Всё, всё, сейчас полегчает, – он убрал руки, накрыл меня чем-то теплым и улыбнулся. – Как же я рад, что ты не разбилась!
Улыбайся, принц, не улыбайся, мой внутренний Станиславский тебе не верит!
- Вот так, не говори, не трать силы понапрасну. Мазь избавит от боли и поможет косточкам побыстрее срастись.
А вот это бы не плохо. Понятия не имею, как себя ведут при сломанных рёбрах. Вернее, уже имею, но есть парочка вопросов. Нужно ли лежать в гипсе пару месяцев? Пить глюконат кальция и кушать «дрожалку» от холодца? Жаль, что «гугл» тут не окей!
- Лив, выслушай меня внимательно, – тон его стал серьезен. – Сейчас ты находишься в Блонске, во дворце. Служанка Матри будет присматривать за тобой. Живая, живая, - кивнул он, завидев ужас в моих глазах, - я должен уехать кое-что выяснить, заодно и лекарства от Годии привезу, а может и её саму. Вдвоем, мы тебя быстро на ноги поставим.
Ага, и в зомби превратите. Слышали эти сказки. Великий режиссер ранее высказал свое мнение.
- Лив, я тебе потом всё объясню, – он нагнулся ко мне так близко и прошептал, щекоча дыханием мочку уха. - Никому тут ничего не рассказывай ни про себя, ни про обсерваторию. Это опасно. Я вернусь, и мы придумаем что-нибудь. Если кто-то спросит, что с тобой случилось…
- Ты ме-е-я-а из-ил до поусме-е-ти., – само как-то вырвалось.
- Именно, – очаровательно улыбнулся он и коснулся губами моих губ, задержался на несколько мгновений, прикрыл глаза и, пожелав «выздоравливай», вышел из комнаты.
***
Сидел за ручку её держал! На ушко что-то ей нашептывал! Флёр ревностно наблюдала за голубками в замочную скважину, и злость её росла: мало того, неизвестно чем её благоверный и эта выскочка занимались несколько дней вне дворца, так он её на руках без чувств приволок! Ни стыда, ни совести! При живой невесте привезти во дворец безродную вторженку и привечать её! Нет, такого Флёр не должна допускать! А то, того и гляди, сама до рабыни скатится, а эта… ведь еще ни разу Стивник ни на кого так не смотрел, и это был весьма тревожный знак.
Флёр прикрыла глаза, стараясь вспомнить лицо девчонки во всех подробностях: ну, глаза большие, носик маленький, губки пухлые! Что здесь такого? Невеста резко подскочила к тяжелому бронзовому зеркалу в золоченной раме. Придирчиво оглядела себя: высокая, статная, фигуристая. На щеках румянец, нос аккуратный и прямой, чуть тронутый веснушками, в форме сердца красиво очерченные губы, а в карих глазах горит непокорный огонь. Она – настоящая королева, а не та несчастная вторженка, на которую без слёз и не взглянешь…
Стивник уехал, отлично! Самое время познакомится с соперницей, и показать её место во дворце. А еще лучше, избавиться ненароком, от греха подальше.
***
Матри с превеликим сочувствием поглядывала на меня, пока кормила бульоном с ложечки.
- Ох, горемычная, как же тебя алье Стивник отдубасил! – изредка вздыхала она. – Ну, точно, словно с крыши скинул! Хорошо, хоть жива осталась.
Я мудро молчала, боясь сболтнуть лишнего. Мало ли? Доверять тут никому не хотелось.
- Оставь нас, Матри! – послышался властный женский голос.
В комнату вошла высокая белокурая девица, в красивом муслиновом пышном платье цвета пепла розы. Её тщательно завитые локоны картинно разметались по открытым плечам, дорогие украшения сверкали в ушах, на ключице и запястьях.
- Альета Флёр, алье Стивник приказал отвечать за альету Лив, головой! – испуганно произнесла служанка.
- Это ты вторгнувшуюся лашату величаешь альетой? – сузила по-змеиному глаза красавица.
Как она меня назвала? «Лашата»? Что-то мне не нравится, как это звучит – явно какое-то местное ругательство.
- Э-э-э, но алье Стивник…
- Пошла вон! – заорала Флёр с такой силой, что у меня зазвенело в левом ухе.
Матри отпрянула от истерички и забилась в угол комнаты. Мне стало её откровенно жаль – попала между молотом-Стивником и наковальней-Флёр.
- Чего ты разлеглась здесь? Думала, в рай попала? – сверкнула белокурая красотка глазами в мою сторону.
- Как-то со сломанными рёбрами особо не побегаешь, - тихо буркнула я в ответ.
- Побегаешь, и еще как! – нависло надо мной её искаженное ненавистью лицо. – Не позволю какой-то подстилке моего жениха дерзить мне!
«А! Вот и невеста чокнутого королевича отыскалась. Причем такая же сумасшедшая. Видимо, у них это семейное».
- Встань! – рявкнула Флёр.
Я и не думала шевелиться. Это уже издевательство какое-то, или принцесса ничего себе в жизни не ломала? Мы сверлили друг друга глазами. Было видно, что красавица готова задушить меня за непокорность голыми руками.
- Я не собираюсь повторять дважды!
- Твое право, но и я встать не могу, а если бы и могла, то всё равно осталась лежать, ибо кто ты мне такая, чтобы приказывать! – вот знала, что не стоит так говорить, но само вырвалось.
- Ах, так?! – сощурилась Флёр и беспомощно огляделась вокруг. Заприметила жавшуюся в углу Матри, и показав на неё пальцем, ехидно прошипела: - Если не встанешь, прикажу вздернуть её на закате на центральной площади!
Вот это заявочки! Я опешила от такого развития событий. А что тут и вправду можно повесить человека по желанию другого?! Без суда и следствия, только потому, что невеста наследного принца указала на неё? Я взглянула на позеленевшую от ужаса Матри, на её умоляющие, полные слёз глаза, трясущиеся скорбно сложенные на подбородке руки, и поняла: Флёр не шутит. Если я сейчас не умудрюсь встать - служанке кирдык.
