не видел ничего подобного после этого. Разве что, какой-то кривой фотошоп или в виде графики, но вживую — никогда.
— Офигеть…
— Правда красивая?
Смазанная фигура рыжеволосой девочки улыбнулась.
Я странно покосился на неё.
Уже тогда ко мне закрались сомнения, что она напрочь поехавшая.
Естественно, от совместных прогулок это меня не спасало. Мы продолжали вместе гулять и общаться, и это не изменилось даже тогда, когда наши родители дружно решили, что гулять мы можем уже и сами. Тот случай мной забылся быстро, родителям я ничего так и не рассказал, почему-то посчитав, что за осмотр мёртвой собаки меня могли и наказать.
Если я рос общительным парнем, который собирал вокруг себя целую площадку зевак разного возраста и устраивал масштабные салочки или драки (но это было уже немного позже), то моя подруга всегда была одна.
Она не спешила с кем-то заводить отношения. Единственный человек, с которым она кое-как общалась, был я, и то — говорил, опять же, по большей части только я.
Подругу к общему коллективу я приобщить пытался. Звал вместе гулять, знакомил с разными ребятами, но продолжать общение (или начинать) она не спешила, как и к ней люди особо не тянулись. Скорее уж, рыжеволосую подругу избегали, чувствуя вокруг неё какую-то странную атмосферу.
Я, будучи не самым умным представителем хомо, тоже чувствовал, однако был к этому более привычным, поэтому игнорировал.
Следующий достаточно яркий образ был лет в одиннадцать. Тогда мы возвращались с прогулки, на улице уже начинало темнеть.
— Красивая… — пробормотала девочка.
Увы, комплимент она сделала не цветочку или поднимавшемуся в небо небесному телу, а умирающей кошке.
Животное было ранено.
— Можем отвести её к ветеринару, — почесал я голову.
Тогда я сомневался. Получить нагоняй от родителей за поздний приход не хотелось.
— Мы не поможем, она умрёт.
— Какая-то ты слишком пессимистичная, — пнул я ближайший камешек, начав снимать ветровку, чтобы подобрать животное. — Ладно, давай, я сейчас…
— Смотри, Кирилл.
Психопатка улыбалась редко, но когда улыбалась — где-то кто-то умирал или собирался умереть. Наблюдая за своими воспоминаниями со стороны, теперь я мог сказать это точно. Далеко не всегда удавалось понять, почему она на ровном месте могла стать поразительно довольной, и вот — ответ был найден.
Охереть, умеет моя мама мне подружек находить.
Сон же продолжался.
Улыбнувшись, рыжеволосая подруга начала гладить животное. То издало какой-то странный звук, после чего испустило последний вздох, обмякнув. Мне казалось, будто во взгляде кошки читался ужас.
— С-собака… — отшатнулся я. Теперь понятно, откуда оно ко мне пристало — собак я любил, чего нельзя сказать про мои глубинные ассоциации. — О-отойди от неё, вдруг ещё подцепишь гадость каку…
— Всё хорошо, — перебила подруга, повернув на меня голову. — Спасибо, что беспокоишься обо мне. Мне… приятно твоё тепло.
В своём поразительно низком IQ я убедился года через три-четыре, не заметив звоночек размером с боевой вертолёт, когда нам было где-то по четырнадцать.
Тут стоит уточнить, что мы виделись далеко не каждый день и многие не самые адекватные поступки психопатки я либо просто забывал, либо игнорировал. В принципе, плохим человеком она никогда не казалась: животных не резала, и слова плохого от неё не слышал (в принципе мало слышал, будем честными), всегда была в общении со мной удивительно покладистой и спокойной. В каком-то смысле, мне нравилось, что у меня был знакомый человек, которому я мог спокойно выговориться.
Ну а то, что она очень хорошо вписывалась в мои вкусы, ситуацию подогревало. Конечно, проявилось это уже больше к означенному возрасту.
Не уверен, то ли у психопатки пошёл период полового созревания, ударив по психике, как и у любой нормальной девчонки её возраста, то ли…
А, в принципе, что в голове происходило у непонятного Нечто мне в принципе не хотелось думать.
В один из вечеров подруга решила со мной неожиданно пооткровенничать:
— Хочу вернуться, Кирилл.
— Домой, что ли? — удивился я, подняв взгляд на небо. — Рань же ещё.
— Не в этот дом.
— А какой? — непонимающе на неё уставился я.
Она была мне симпатичной. Не буду лукавить, не из-за характера, а исключительно по внешнему признаку. Образ её волос был удивительно чётким. На фоне их всё остальное для меня было уже не настолько важно. Её глаза тоже меня привлекали, но уже не так сильно. Я не мог вспомнить, какие они.
Ну, либо мне не давали.
Да и вообще, много ли нужно четырнадцатилетнему подростку?
Подруга мне неожиданно тепло улыбнулась.
— Вызывающий чувство покоя и уюта. Он далеко. Но скоро станет близко. Хочешь со мной?
Как понять, что подросток тупой? Ему говорят какую-то совсем уж откровенную стрёмную дичь, а он воспринимает её, как нечто нормальное. Это, в принципе, естественно для всех людей — не только для подростков.
Просто, у подростков синдром ещё и усугублен.
Обидно признавать себя умственно отсталым. Другое дело, что будет, если не признавать. Тут уже и клиника не поможет.
Это я себя так утешаю.
— Можно, — скрыл я то, что немного смутился. Для меня это был намёк, который, в принципе, я понял правильно, но немного не учёл… масштабы, да. — Хочешь вместе в кафешку завтра сходить?..
— Жизнь — это прекрасно, да?
— … — я, мягко скажем, немного охренел. — Да?..
— Ты так любишь своё существование. Почему? — подобралась она ко мне поближе.
— …то есть, в кафешку мы не пойдём?..
— Ответь.
Она впервые была настолько настойчивой и общительной.
— Откуда мне знать? — пожал плечами. — Много причин можно придумать. Глупый вопрос. Эмоции, наверное. Последний раз спрашиваю: пойдёшь или нет?
Она согласилась.
И всё, вроде бы, было не так чтобы плохо: гуляли, я осмелел в какой-то момент до поцелуев, из-за чего ходил ещё более довольным, даже сама подруга улыбаться чаще начала, что, насколько могу понять сейчас, наблюдая со стороны, знаком было охренеть каким плохим, а потом, в один из дней…
Меня решили кинуть на метафизический прогиб.
— Хотел бы ты умереть со мной?
— Не понял, — нахмурился я. — Чего-чего?..
— Умереть. Со мной. Вдвоём. Только ты и я. Я хочу побыстрее умереть. Ты бы хотел это сделать со мной, Кирилл?
Я, млять, естественно не хотел, пошла она нахер с такими предложениями жизнерадостному подростку.
Мы поссорились. Точнее, поссорился я, она вновь больше слушала, давая мне выговориться. Тема, которую подняла тогда моя первая девушка, оказалась для меня достаточно пугающей, чтобы мой страх перешёл в агрессию. И если сначала с моей стороны ещё были попытки образумить её и перевести всё в шутку, то потом я завёлся по-настоящему.
Всё закончилось странно: в какой-то момент психопатка просто спонтанно ткнула меня в грудь, куда-то в район сердца, встала и, оглянувшись, куда-то пошла.
