Провалявшись до вечера в забытьи, я кое-как собралась и, спотыкаясь, поплелась в клуб. Во мне было ноль сексуальности и кокетливости, только бы пережить эту ночь.
Ирина мгновенно заметила, что у меня кислое лицо, пригрозила пальцем и сказала, что рассчитывает на меня.
Уже будучи в костюме, я свалилась прямо перед выходом на сцену. Работать в эту ночь мне не пришлось.
Находясь в сознании, я никак не могла членораздельно отвечать на их вопросы. Меня отправили домой на такси. Что ж, я прекрасно понимала, что это третий прокол с моей стороны. Скорей всего, работу я потеряла.
На следующий день позвонила Ирина, спросила ради вежливости, как моё самочувствие, и известила, что в моих услугах их заведение больше не нуждается, а итоговый расчёт уже переведён мне на карту. Будь я в обычном своём состоянии, я бы легко махнула рукой и забыла об этом, но в этот раз со мной случилась истерика, я рыдала, пока была одна в комнате.
Вечером позвонила вахтёрша и сообщила, что ко мне гости. Спустившись, я увидела мать. Нужно было притвориться роботом, но эта мысль не посетила тогда мою голову. Она волновалась, что никак не могла дозвониться до меня. Мы вышли на улицу. Она призывала меня понять её, но в меня не запало ни одно слово.
— Что с тобой такое? Я говорю, а ты не слышишь! Разве я могу желать тебе зла?
— Видимо, можешь. Тебе не приходило в голову, что ты не права? Что моя способность превращаться — это не болезнь, а доминантный признак? Или выделяться — это плохо? Может быть, это тебе пора расширить свои рамки? Люди, подобные мне, появляются накануне войны, чтобы защитить популяцию.
— Я не знаю, кто вбил тебе в голову эту блажь. Твоя агрессивность может выдать и погубить нас всех. В нашей семье уже был такой случай! И погибло много невинных людей!
— Мне плевать, с кем там что было! Моя агрессивность когда-нибудь спасёт ваши задницы! И… ты не заметила ничего странного?
Она смутилась от такого вопроса.
— Хм, — улыбнулась я и решила соврать. — Твой препарат больше не действует на меня. Так что либо вы все даёте мне свободно и спокойно жить, либо вы — мои враги.
— Он не может не действовать, — качнула головой она, но я заметила страх в её глазах, он был явственно виден мне.
«То, что надо. Пусть они все боятся, им никогда не победить меня».
Я рассмеялась и попрощалась с ней.
На самом деле было неясно, когда я снова смогу превращаться. Мать была права: препарат всё ещё действовал, но она не знала про мои попытки вывести его из организма.
В пятницу вечером мы с девочками уехали на все выходные в деревню.
Анка жила ближе к городу, чем я, только не в сторону моря, а наоборот. Разумеется, капельницу и прочее я взяла с собой, чтобы не прерывать лечение. В сумке также ехали два учебника и тетради.
К нашему приезду уже была затоплена баня и накрыт стол. Анина мама обрадовалась гостям, как родным. Все-таки городские жители никогда не сравнятся с деревенскими по части гостеприимства.
Мы решили как следует напариться: возможно, это как-то поспособствует моему исцелению. В бане было очень горячо, и хоть мы все трое привычные, долго высидеть там не могли. Анина мама принесла нам в предбанник морс, мясо и овощи. Моё настроение в тот вечер чем-то напоминало давние вечера с мамой и Светой… Света, она так и пропала. Конечно, последнее время меня мало что волновало, но вот вспомнилось.
Атмосфера была пропитана добром и любовью. Удалось на время отвлечься от тревожных мыслей и расслабиться.
Разгоряченные, мы с криками прыгали в пруд. Это был действительно праздник, с весельем и вкусной едой. Потом мы сидели и травили байки о привидениях, рассказывали страшные и прочие истории из жизни.
И я взболтнула про Дилана. Это вышло неловко, но как-то само собой. Моё подсознание хотело, чтобы он был рядом.
Люда тактично промолчала, когда я упомянула о нём, Аня сделала вид, что вообще ничего не слышала. Интересно, как они отнеслись бы ко мне, узнав, кто я и что совершила? Наверняка, перепугались бы до ужаса, а потом стали бы, как мама, или, что ещё хуже, отказались бы от знакомства со мной. То есть, стоит раскрыть тайну, и у меня не останется никого?
С этими мыслями я уснула. Было далеко за полночь. Девочки спали на соседних кроватях.
Во сне ко мне пришёл Дилан, как будто мы не расставались. И снова надо было отбиваться от врагов. Руки дрожали, в них не было силы, Дилана ранили, а я кричала от страха. Потом я почувствовала, как превращаюсь в зверя и рычу на толпу противников. Тем, кто бросался на меня, я отгрызала головы. Единственное, что я чувствовала, — это страх за Дилана.
Я проснулась и тут же подскочила на постели. Прижавшись к стенам, стояли Аня с Людой. Моя подушка была разодрана в клочья.
— Что со мной было?
— О господи, это ты тот самый монстр…
Я промолчала.
Они стали медленно карабкаться к двери.
— Стойте. Я не причиню вам зла.
— Откуда нам знать?
— Ниоткуда. Просто даю вам слово. Пожалуйста, это не моя вина… я такой родилась. Снился плохой сон. Простите, что напугала.
— Значит, от этого тебе сделали укол?
— Не совсем. Это долгая история…
— Ты расскажи, вряд ли мы сейчас сможем уснуть.
Я не могла сообразить, как соврать, чтобы они поверили мне и не задавали больше вопросов.
— Я шла из клуба после первого рабочего дня, пятеро пьяных человек пристали ко мне и утащили в кусты, они стали избивать и раздевать меня, тогда со мной впервые случилось это, — я начала плакать. — Очнулась я дома и ничего не помню… Мама и муж решили, что меня нужно накачать транквилизаторами, чтобы я больше не смогла никого убить. Больше я ничего не знаю…
— Боже мой…
Ни та, ни другая не знали, как отнестись к моей истории.
— Я испортила подушку. Простите… — добавила я.
— У меня есть вторая, погоди, достану из шкафа, — сказала Аня.
— Спасибо. Девочки, это должно держаться в строжайшей тайне. Если проговоритесь хоть единому человеку, меня убьют.
— Мы не скажем. Держи подушку. Эту пока убери на пол.
— Ещё раз спасибо.
Мы снова легли спать. Все долго не могли уснуть, это я поняла по их дыханию. В конце концов, сон снова навалился на меня.
Случилось нечто, после чего ни их, ни моя жизнь не станут прежними. Теперь меня волновало, сохраним ли мы дружбу.
Когда я подняла голову с подушки, заметила, что девочки уже проснулись, но ещё не вставали.
— Доброе утро, — сказала я.
— Доброе утро, — ответили они по очереди, у обеих чувствовалось напряжение в голосе.
