брови. Нос, наоборот, вытянулся и немного раздался в стороны. Крылья его важно раздулись и побагровели. Над губой нависли боцмановские усы. Изменилось и тело. Он стал ниже ростом и шире в брюхе, аж полосы на тельняшке разъехались и ремень опасно затрещал. Голову венчала рыбацкая косынка.
– Не точная копия. Я не старался считать его. Но, если увидишь, думаю, узнаешь.
Габриэль прокашлялся.
– Если, конечно, ты не обманул, – он достал короткий перочинный ножик и сделал шаг к «рыбаку».
– Не убивай, молю! – взвизгнул тот.
– И в мыслях не было. Я свое слово всегда держу, – блондин уже собрался перерезать ремешок на запястьях пленного.
– Тише, тише, товарищи, – вмешалась Сенька. – С этим делай, что хочешь, а вот мой пояс не тронь! Штаны и так устала подтягивать, дай-ка мне его обратно.
– А я-то гадал, где раньше видел эти изящные наручники, – расхохотался полуэльф.
– Ну, знаешь, искать более подходящий материал было недосуг, кое-кого надо было срочно спасать, – поджала губы девушка.
– Не злись, я шучу. Сама развяжешь?
–Ага, – она принялась вытягивать ремешок из пряжки, но блондин остановил.
– Не так быстро, – он приставил острие ножичка к горлу клона. Тот нервно дернулся, сглотнул и замер. Сенька скосила круглые глаза на Габриэля, тот пожал плечами. – Меры предосторожности.
– Спасибо, – выдавил заяц, разминая затекшие руки.
– Не за что. Скидывай личину.
– Но…
– Снимай, снимай.
– Хорошо, – буркнул злодей и обернулся зайцем.
Габриэль успел схватить косого за серые уши.
– Полегче, дружок. Далеко собрался? – он тряхонул животинку, – скидывай личину, прошу по-хорошему. Последний раз. Иначе – в суп.
Заяц дернул лапками, попытался куснуть обидчика за запястье, но тот слишком крепко держал его. Скосил глаза к переносице, забавно хрюкнул и… плюхнулся на пол, обернувшись сухоньким мужичком неопределенного возраста. Абсолютно голый он сидел на траве и даже не пытался прикрыть свой срам. Сенька смущенно охнула, отвела глаза. Габриэль вытащил плед из торбы, кинул:
– Прикройся. Как тебя зовут?
– Грэхам, – он укутался в отрезок шерстяной ткани словно куколка гусеницы, но продолжал дрожать.
– Что ж, Грэхам, будем тебя из камалеонти превращать в обычную ящерицу, – Габриэль вытащил из своей сумки несколько бумажных конвертиков, нашел нужный, остальные сунул обратно. – Макар, разводи костер, мне кипяток нужен.
– Ага!
Паренек с готовностью кинулся в лес за дровами, но Сенька его остановила:
– Макар, там уже собран валежник, – она махнула в сторону, – Я хотела как раз развести костер и вскипятить чаю, когда этот из-за стволов вырулил. Ручей вон там.
– Понял, – смекнул мальчишка, схватил котелок и скрылся под сенью орешника.
Габриэль наказал Есении следить за перевертышем, а сам занялся приготовлением снадобья.
– Пощади, я клянусь, не сунусь больше к твоей семье и твоему народу! – взревел слишком густым басом для своего тщедушного тельца мужичок.
– Я и так слишком благородно с тобой обойдусь, камалеонти, – Габриэль смешивал на ладошке травы, даже не поднял глаз. – Ничего, пару лет походишь в родной шкуре, поработаешь, как и все достойным трудом. Это не страшно. Тяжелее, конечно, чем грабить и развлекаться под чужой личиной. Но привыкнешь. Все привыкают.
– Тварь! – выкрикнул субтильный и с новой силой начал извиваться в конвульсиях.
– Он не окочурится? – Сенька с сомнением потянулась за вторым одеялом, но Габриэль ее остановил.
– Не должен. Отходняки от долгого пребывания в чужой ипостаси. Скоро пройдет.
– Уверен?
– Да. Это же камалеонти, – протянул блондин, вздохнул: – Дай угадаю. Ты, конечно, не помнишь, кто это такие. Как там? Сервак форматируется?
Есения развела руки в стороны, смущенно улыбнулась:
– Ну, ага, сервак…
– Камалеонти, поправь меня, Грэхам, если что-то напутаю, в разных странах их еще называют хамелеонами, перевертышами, перекиднями, вывертами. Но суть одна. Как это понято из названия, умеют перевоплощаться. В принципе, они относятся к оборотням. Только ментальные. Не перекидываются как обычные. Умеют копировать образы. Правда, чтобы они хорошо получались надо сначала точно запомнить и срисовать с живого существа. Прикинуться кем-то умершим или выдуманным эти бедолаги не могут. Ну, точнее, не все могут. Это умение доступно только высшим кастам, да, Грэхам? А вот обычные способны только копировать. Ох, сколько существ они надули, сколько войн благодаря им развязалось, семей порушилось, душ погубилось. И не сосчитать. Именно за это камалеонти когда-то лишились своего государства. Совет навеки изгнал их Цветного лорда, а земли поделил поровну между семидержавцами. Теперь половина из них кочуют по свету таборами, часть гастролирует с шайками разбойников, а кто-то вот как наш друг – промышляет по крупному – пособничество в госизмене – это не шутка. И если сдать тебя, товарищ дорогой, кому надо, то могут и повесить. А мы всего-то полечим немного, – он продолжал растирать травы в маленькой ступке. – Сейчас печать поставлю и отпущу с миром.
– А что такое печать? И как ты ее поставишь? – не поняла Сенька.
– Печать – это образно, – пояснил полуэльф. – Есть один сбор – он лишает силы. Не навсегда, конечно. Два года перевоплощаться этот экземпляр уже точно не сможет. Снять мою печать смогу только я. Так что, дружок, зря ты даже за золото согласился на такую дурную авантюру. Неужели тебя никто не предупредил, что с бродягой из рода Эрлаганов лучше не связываться?
Тщедушный дернулся:
– Предупреждали!
– И? Что же ты так опрометчиво проигнорировал? Слушать надо было советы дельные.
Макар успел вернуться, поставить котелок на огонь. Сухие ветки уютно потрескивали, капельки воды шкварчали под алыми язычками. Вскоре мелкие пузырьки кипятка поползли вверх. Парнишки стянул рукав на ладошку, снял ведерко с костра, принес Габриэлю. Тот подставил кружку.
– Плесни немного, половинку где-то. Ага, вот столько хватит.
Снова начал тереть снадобье в ступке. Проверил – вытащил щепотку смеси, растер между пальцев. Когда частички травяной пыли блондина удовлетворили, он пересыпал содержимое каменной чаши в кружку, тщательно перемешал. Вкусно запахло душицей. Камалеонти поморщился, содрогнулся.
– Целебный коктейль готов. Не желаете снять пробу? – Габриэль протянул кружку Грэхаму.
Тот с надеждой сверлил бесцветными яблоками глаз Есению. Не найдя поддержки, принял нагревшийся сосуд. Зажмурился, понюхал.
– Пей, других вариантов все равно ведь нет, – подтолкнул кружку к губам блондин.
Мужичонка под пристальным взглядом трех пар глаз сделал несколько маленьких глотков. Поморщился, сплюнул. Полуэльф выдохнул, прижал чашку ко рту хамелеона, помог ему побыстрее допить снадобье. Грэхам сделал несколько спешных шумных глотков, перевернул кружку. Сиротливая капля сползла по стенке, упала на землю, зашипела, оставила обожженный островок.
– Вот видишь, совсем не больно, – забрал обратно чашку Габриэль. Сурово добавил: – Свободен. И чтоб на глаза мне больше не попадался. В следующий раз – скормлю ястребам.
Мужичок подскочил, и не оборачиваясь ринулся в кусты, только пятки босые
