без возражений принял тот факт, что руководить нашим буду я. Он сопроводил меня в лабораторию, коротко доложил об изменениях за время моего отсутствия и передал архив данных с Верной.
Возвратившись к компьютеру, я утонула в них надолго. До подготовки отчёта добралась только после обеда, с помощью Ирвига разобралась, в какой форме его надо представить, и снова погрязла в работе. По счастью, мой коллега тоже не сидел без дела, так что мы имели все шансы управиться к сроку.
От компьютера я оторвалась, только когда на стол передо мной лёг большой букет белых роз.
Петергрэм взирал на меня с понимающей усмешкой:
— Когда ты работаешь, остальной мир перестаёт существовать. Но выглядишь всё равно сексуально. Как тебе это удаётся?
— Ты вернулся! — обрадовалась я, вскочила с места и смущённо покосилась на Ирвига.
Коллега сделал вид, что ничего не заметил. Тактично поприветствовал эрзара и уткнулся в экран.
— Не просто вернулся, а с ответственной миссией, вытащить тебя из этой унылой обители.
Настроение у Грэма было неплохим, что обнадёживало.
— У нас отчёт, — поделилась я наболевшим.
— И уже час, как рабочий день закончился, а ты ещё и в отпуске до конца недели.
— С таблицами я закончу, — подал голос Ирвиг.
— Тогда приду сюда в выходные, чтобы распланировать презентацию, — пообещала я.
— Ещё чего! — возмутился Грэм и, ухватив меня за руку, потянул за собой.
Я только и успела забрать цветы.
Петергрэм поймал мои губы, едва мы оказались в лифте. Он был напорист и жаден, будто мучимый жаждой путник, добравшийся до воды. Во мне вспыхнуло радостное вдохновение, цветы выпали из ослабевших пальцев, и я обвила руками шею эрзара, вложив в ответный поцелуй всё желание, которое меня охватило.
Мысли о работе мигом выскочили из головы, а на сто восьмой этаж мы вознеслись раньше, чем оторвались друг от друга. Впрочем, лифт никуда не торопился. Двери открылись и замерли в ожидании. Краем глаза я заметила чёрный силуэт карбиру.
— Именно такой встречи я ожидал, — довольно поделился Грэм.
— У владыки получилось договориться с Фэо? — спросила я.
— Было сложно, но они его выслушали и поддержат нас.
— Сколько времени осталось до дашар'гоэна?
— Достаточно, чтобы мы могли расслабиться и получить законное удовольствие, а также подтвердить Договор.
— Я готова. Ждала тебя, чтобы сказать.
— Надеюсь, не только сказать?
— Сделать тоже.
— Тогда пойдём, покажу тебе своё жилище.
Во второй раз я перешагнула порог гигантских апартаментов на вершине Ледяного пика.
В отличие от гостиничного номера, здесь было больше уюта и явственно чувствовалось присутствие хозяина. Множество мелочей рассказывало о жизни и привычках Петергрэма. В прошлый раз я не обращала на них внимания, сегодня они стали важны.
Несколько чашек с недопитой карфой, расставленных тут и там, небрежно брошенная на кресло рубашка, доска для игры в маршанг с разложенной партией и два бокала на столике рядом (интересно, кто здесь побывал?).
Я ошиблась, когда представляла квартиру Петергрэма единым творением модного дизайнера. В её глубине таился сюрприз: отделённый от остального пространства кабинет в старинном стиле, с деревянной обшивкой стен и тяжёлой мебелью, то ли действительно изготовленной лет двести назад, то ли сделанной на заказ сейчас. От пола и до потолка высились набитые книгами стеллажи. Судя по корешкам, книги тоже были старыми.
— Перенёс сюда часть библиотеки из загородного особняка, — поделился Грэм.
Почему-то я не думала, что он любит читать.
Зато ещё одно предположение касательно жизни эрзара оправдалось. На фоне прочего великолепия уголок, отведённый на его территории под кухню, выглядел очень скромно. Побольше, конечно, чем на моей служебной квартире, и богаче в плане техники, но удобством и простором для этого места хозяин не озаботился, включив его в планировку скорее для галочки.
А вот ванная комната поражала воображение. Помимо душа и джакузи, в ней имелся целый бассейн. Одна его сторона прилегала к наружной стеклянной стене, сквозь которую открывался вид на вечерний мегаполис. При желании можно было вплотную подплыть к ней и любоваться впечатляющей панорамой, зависнув в воде.
Окна в спальне тоже были огромными, но Грэм провёл пальцем по сенсорной пластине, демонстрируя, как сверху на стекло опускается непрозрачная заслонка.
— На самом деле снаружи никто ничего не увидит, даже если решит пошпионить, когда окно открыто, — сказал он. — Всё, что будет происходить тут, принадлежит только нам.
Его руки легли на мою талию, спустились ниже. Я подалась к нему, подтверждая готовность к продолжению, и Грэм меня не разочаровал.
Мы вместе приняли душ, смывший налёт усталости, и под струями воды я впервые увидела Петергрэма всего. Его ладони скользили по моей коже, покрытой пенистым гелем с ароматом шоколада, а внушительных размеров мужской орган пребывал в полной готовности к действию.
— Не бойся, — усмехнулся эрзар, проследив за моим взглядом. — Всё будет хорошо, я не причиню тебе боли.
— Мне вовсе не страшно, — соврала я.
— Поверю, когда будешь кричать от удовольствия, — сказал Грэм и шутливо похлопал меня по мягкому месту.
Забегая вперёд, скажу, что кричать в тот вечер мне пришлось раньше, чем он расправился с моей невинностью.
После душа эрзар отнёс меня в спальню, разложил на кровати лицом вверх и раздвинул ноги. Острое предвкушение мешалось с остатками стыда, усилившегося, когда мужчина приподнял мои ягодицы и провёл языком между ног.
Охнув, я попыталась закрыться. Слишком уж ярко отозвалась в теле эта ласка. Задуманное Грэмом обещало стать настоящей пыткой, и я заёрзала, чтобы уйти от неё, одновременно желая продолжения.
Этот сомнительный протест не тронул сердца эрзара.
— Даже не думай, — строго предупредил он, возвращая меня в прежнее положение и на сей раз придерживая ноги.
Когда я в следующий раз попробовала их свести, то обнаружила, что держит он крепко, а оставаться открытой, лёжа на спине, было сложнее, чем во время предыдущего "массажа". Каким-то образом Грэму удавалось сделать так, что моё тело отзывалось на его игры с возрастающей чувственностью.
Не зная, куда себя деть, я комкала простыни и вдавливала пятки в кровать, пока его губы исследовали складки и бугорок, каждое прикосновение к которому заставляло меня громко вздыхать, а совсем скоро и вскрикивать.
Тело охватила мелкая дрожь, комок наслаждения, копившегося внизу сжимался сильнее, порождал настойчивую пульсацию, из которой готова была родиться последняя, самая сильная вспышка удовольствия.
— Тише, тише, не
