же говорил, что деньги лишними не бывают.
– Кстати о деньгах. Вы бывали в командировках, в том числе и в Европе, и очень нехорошо там себя вели. Встреча с женщиной, полиция. Что не смогли себя сдержать?
Он побледнел ещё больше, руки, лежащие на столе, напряглись.
– Мне говорили, что бумаги удалили.
– Не знаю, не знаю. Тогда откуда об этом знаю я? Вы на кого-то работаете?
– Можете не верить. Я в последствии, оказал услугу, познакомив людей и всё. По сегодняшней ситуации, я предлагаю вам уйти, и постараюсь забыть о вас.
– Сомневаюсь, что вы сможете когда-нибудь это забыть, – возразил я.
– Пусть так, но я обещаю молчать, пока вы не покинете страну, оставив мне всё, если вы что-то скопировали из другой папки.
– Не пойдет. От этого может зависеть жизнь многих людей. Почему вы вернулись в кабинет?
– Мне показалось, что время вышло, хотя я хотел узнать кто здесь. Я позвонил вам на квартиру, и никто не ответил. Я понял, что вы здесь и поторопился, так как не доверяю вам.
– Разумно. Ну, так как на счет сотрудничества?
– Это шантаж.
Я не верил ему. Мне нужно было время, чтобы усыпить его бдительность.
– Называйте, как угодно. Мне не хочется верить, что вы законченный негодяй, – продолжал я игру с ним.
– Я слишком долго шел к этому. Я ученый и процесс исследования мне не безразличен.
– Даже ценой жизни других?
– Выходит так.
– Разговаривая с вами, мне становится страшно. Не хочется терять веру в людей, к коим вас не отношу. Ваша уверенность напрягает. Я начинаю верить, что вы могли выстрелить. Как далеко вы продвинулись?
– Не так далеко, как хотел бы.
– Это приятная новость. Откройте сейф.
Он недоумённо посмотрел на меня: – Что вы хотите?
– Откройте, – и я повел пистолетом в сторону сейфа, – откройте, достаньте папки, отойдите, и прошу вас, без глупостей. Я опытнее вас и справлюсь с вами.
Он открыл сейф и по моему указанию достал папки. Я понимал, что мне надо уезжать отсюда сейчас же. Когда он положил папки на стол, я положил их в сумку.
– Что будем делать? – спросил я его. – Сотрудничать вы отказываетесь.
– Я не отказываюсь.
– Вы уже решились? Так быстро? Это вызывает сомнение.
– Вы не оставляете мне выбора. Вы, знаете то, что не знают другие, папки исчезли. Так я хоть смогу сказать, что вы взяли силой. Иначе я потеряю всё, что имею.
– Всё важное вы уже потеряли – совесть. Но время идёт. Мы сделаем так.
Я достал из пистолета патроны и положил их в карман, велел ему закрыть сейф.
– Сейчас мы выйдем и вместе пройдем к вашей машине. Она здесь?
– Что вы задумали?
– Хочу прокатиться с вами в Пекин.
– Ночью! Нас будут искать.
– Утром, профессор, утром. И предупреждаю, что один патрон у меня остался в пистолете.
– Машина служебная.
– Ну и что? Поведу я. Надеюсь, у вас хватит ума, не бросаться на меня в дороге. Поверьте, я сумею подставить вас, а сам остаться в живых.
– Не сомневаюсь. Зачем я вам?
– Для спокойствия. Я не уверен, что если поеду один, то уже в пути меня не будут ждать. Итак, в путь, профессор.
Мы вышли из кабинета, который он запер и, пройдя по коридору оказавшись во дворе, сели в машину.
Подъехав к воротам, я остановился. Из будки вышел охранник и подошёл к нам.
– Мы решили прогуляться, откройте.
Он кивнул головой и открыл ворота. Мы выехали.
– Охранник сообщит, что мы выехали, – заметил профессор.
– Конечно, но не всё так просто.
Едва мы выехали, а ворота ещё не закрылись, я вышел из машины и, забрав ключ и, заперев машину, предупредил: – Без глупостей, если хотите жить, далеко не убежите, а пуля догонит. Мне уже, будет всё равно.
Я ему просто грозил, рассчитывая на его испуг. Сумку с папками я захватил с собой. Едва вошёл в комнату охраны, как увидел, что охранник тянется к телефону. Я повел в его сторону пистолетом:
– Не надо, отойдите.
Как только он отошёл от телефона, я быстро сделал к нему шаг и ударил его ребром ладони по шее, он свалился на пол. В шкафу я нашёл веревку, связал его, засунул кляп из платка. Найдут его не скоро. Вся процедура заняла минуты три. Выйдя к машине, я с удовольствием отметил, что профессор никуда не сбежал.
Спокойно проехав по городу, я погнал машину в ночь по дороге к Пекину. По пути мы не разговаривали. Я размышлял. Другого пути выбраться у меня не было. Мне предстояло скрыться, а рассчитывать на скорую помощь я мог у англичан. Наши могли меня спрятать, но на это потребовалось бы время, а его у меня не было.
Подъезжали к Пекину ночью. Я сообщил своему попутчику:
– Если вы будете разумны, то к вам подойдут от моего имени. И прошу вас, подумайте, как жить дальше. Я не могу вас отпустить просто так. Надо сделать вам алиби, как, никак, я вынудил вас к поездке. Извините, профессор, – и я ударил его ребром ладони с размаху. Он обмяк. На въезде в город, я заехал в заброшенный двор, вытащил его из машины, сунул в рот тряпку. Нашел в багажнике веревку и связал руки и ноги. Ударил ещё раз, чтобы наверняка, в надежде, что у меня есть время.
Затем я написал на листке из блокнота о необходимости попытки работы с профессором, но не настаивать. Меня не искать. Писал левой рукой, изменив почерк. Положил листок в папку с реальной информацией. Вернулся к машине и выехал на улицу. Добрался до тайника, оставил посылку, а для страховки загнал машину в тупик. Меня назад не ждали, и она мне была больше не нужна. Этот тупик я знал, не зря изучал город. Пройдя по нему дальше, я вошёл в дом, поднялся на чердак, прошёл по нему и вышел в переулок. Пройдя по нему, дошёл до забора, открыл не приметную дверь в деревянном заборе и вышел в другой квартал.
Возвращаться домой не было смысла. Надо было уходить. Прощай Аи. Как ты воспримешь нашу разлуку? Что делать, надеюсь, что у тебя всё будет в порядке. Ты выполняла свою работу, я свою. Но мне искренне было жаль, расставаться с ней. Я пытался и надеюсь, в какой-то мере, мне удалось не привязываться к ней. Я помнил, что обрастать привычками – опасно.
В сумке у меня была маленькая фляжка с коньяком. Открыл её, сделал пару глотков, прополаскивая рот,
