– Понял, – я кивнул.
– Яр, скажи, а Датский не замечен ни в чем противозаконном? Может, это как-то связано с тем, что ОМОН и вы адреса стали путать?
– Я разберусь, обещаю, – мягко произнес я, внутренне напрягаясь, – а ты готовься к экзамену.
– Если не сдам на лицензию – пойду в полицию работать, – радостно решила моя супруга, – к Мирону с Марком.
Да хранит Господь местное отделение полиции! Там эти два братца и так постоянно шорох наводят. А если еще и моя катастрофа подключится со своими креативными методами расследования и задержания…
– Рыжик, ты можешь недельку побыть паинькой, пока я во всем разбираюсь? Сдать экзамен и не объявлять партизанскую войну своему первому клиенту?
– Хорошо, – сверкнув глазами, пообещала моя рыжая беда.
Ладно, пусть думает, что я поверил. Охрана к ней уже приставлена, а за пару дней, думаю, она не успеет наделать глупостей и пакостей Датскому.
Хотя весь ее вид кричал, что развод депутату Датскому предстоит очень веселый. С сюрпризом рыжим таким, жаждущим справедливости… И, возможно, после этого самого развода – безработным.
Твою ж мать! Может, правда отправить нашу неугомонную троицу Африку от голода избавлять?
– Мне пора на работу, – сморщила носик Стеша.
– Мне тоже нужно съездить по делам.
– Рано не ждать, да? – поникла она.
– Ждать, – решительно произнес я. – Максимум в девять я буду дома. Слово даю!
– Жаль, не успели позавтракать, – вздохнул Рыжик и дунул в спальню – одеваться.
Спустя пятнадцать минут она снова подскочила ко мне, чмокнула в щеку и убежала вершить справедливость, не иначе!
Я же быстро собрался и поехал в прокуратуру.
Тесть уже ждал меня в своем кабинете, собранный и хмурый. Я пожал ему руку и быстро выдал всю известную мне информацию, умолчав только о том, что касалось меня лично.
Михаил Юрьевич слушал, не перебивая, лишь иногда постукивая пальцами по столешнице.
– Получается, что у нас под носом целая сеть, которая докладывает непонятно кому о наших делах? Не думаю, что они с СОБРа начали.
– Получается так. Мне кажется, что они постепенно сажают на все высокие должности своих людей. За последние полгода многие честные офицеры кресел лишились из-за ерунды.
– Думаешь, их подставили?
– Почти уверен. Кто-то расчищает себе дорогу, убирая лишних. У меня пару недель назад табельное из шкафчика пропало. Я рапорт написал. А на следующий день оно вновь лежало на положенном месте, – признался я.
– Почему не сказал? – рявкнул Михаил Юрьевич.
– Потому что сам решаю свои проблемы по работе. Но в данном случае это не моя юрисдикция, слишком большие люди фигурируют.
– Хорошо, – мгновенно остыл тесть. – Стефания что-то знает?
– Нет. Она занята учебой и новой работой. Но я на всякий случай к ней охрану приставил и выдал портативную сигнализацию с вызовом группы быстрого реагирования.
– Молодец, – уважительно протянул Михаил Юрьевич. – Есть кто-то подозрительный на примете?
– Проверьте депутата Датского, – предложил я, – слишком много всего к нему тянется. Напрягает.
– Хорошо. Бери моих людей и давай к своему Лехе. Отчитываться будете лично мне. Организую любую помощь. Звонить мне на личный номер.
– Спасибо, – отчеканил я, поднимаясь…
Глава 18Из квартиры я не вышла, а вылетела, окрыленная и до неприличия счастливая. Широкая улыбка не сходила с лица, и мне хотелось обнять и осчастливить весь мир!
Подозрения со Шведова были окончательно сняты после сообщения Влады. Цепочка событий пока не желала выстраиваться в моей голове в полноценную версию, но я, наконец, убедилась в том, что мой муж мне верен. С плеч словно упал огромный груз, давящий на меня все это время и мешающий полноценно дышать и даже двигаться.
Однако в то утро мне было сложно ходить по совершенно другой причине – болели даже те мышцы, о существовании которых в своем организме я не подозревала. Но и это не могло омрачить моего настроения!
С сияющей улыбкой я доехала до офиса, оставила в кабинете свои вещи и отправилась варить Глебу кофе. По привычке бухнула три ложки сахара, отнесла в кабинет и поставила на край стола своего временного начальства, которое было настолько увлечено работой, что забыло даже поздороваться.
Пожав плечами, я молча развернулась и хотела уже покинуть негостеприимный кабинет, как услышала шипение Глеба вслед:
– Стефания, вот скажи мне: ты можешь хоть одну просьбу исполнить как нужно?
Резко развернулась, судорожно перебирая в голове, какие документы я возила в суд и где снова умудрилась накосячить.
– Могу, – кивнула в ответ на разъяренный взгляд.
– Я просил черный несладкий кофе! Стеша, ты уже не подросток, чтобы бунтовать против взрослых! Ты – адвокат, работающий в солидной фирме!
– Вот именно! – не сдержалась я. – Хочешь кофе по утрам – заведи себе секретаршу, а я – адвокат, работающий в солидной фирме!
Глеб задумчиво побарабанил пальцами по столешнице и медленно поднялся. Подошел ко мне вплотную и грозно зашипел, нависая сверху:
– Ты отстранена от дела Датского. И вообще от всех серьезных дел. Иди к Асе, возьми у нее документы. Съездишь в суд. А после обеда сядешь заниматься. Макеев велел подготовить тебя к экзамену!
И что плохого я сделала Макееву, что готовить меня к экзамену поручили Глебу?!
– Когда приедет Алла, я передам Макееву характеристику на тебя.
– Что-то мне подсказывает, что ты очень плохо обо мне думаешь, – пробормотала я себе под нос.
– Ты не умеешь работать. Слишком подвержена эмоциям, совершенно непредсказуема в своих поступках и не умеешь подчиняться старшим!
– Последний пункт тебя особенно задевает, да? – широко улыбнулась я.
Глеб наклонил голову еще ниже и, глядя мне прямо в глаза, рявкнул:
– Иди в суд, Стефания!
– Ладно, – спокойно пожала я плечами, – в суд так в суд!
– И готовься к увольнению. Ты не сможешь работать адвокатом. Найди профессию попроще. Переквалифицируйся в нотариуса, например. Или вообще сиди дома и готовь борщи мужу. Женщина в зале суда смотрится нелепо.
– Да ты шовинист! – ахнула я. – Как же хорошо, что в прошлом году я вовремя узнала, что ты еще и брачный аферист! – напомнила Глебу о его позоре.
Глеб Сергеевич спрятал руки в карманы брюк и криво усмехнулся.
– Зря я тогда папе все не рассказала, – мстительно проговорила я, с удовольствием наблюдая, как ухмылка сползает с его лица.
