Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
морду просто полковник, и совсем другое, когда этот полковник — сын великого Сталина. Офицеры и солдаты могут подумать: если сын руки распускает, может, и отец не такой добрый, любящий детей, колхозников, ученых и, само собой разумеется, военных, как о нем говорят. Боюсь, однако, что все дело тут в конфликте сына Сталина с командующим ВВС Главным маршалом авиации А. А. Новиковым. Ведь в другой аттестации, появившейся полугодом раньше, как мы помним, инцидент с трактором, относящийся к августу 44-го, даже не упомянут.
Прежде чем разобраться, почему всего за несколько месяцев столь резко изменился тон аттестаций на Василия Сталина, попробуем проследить его боевую деятельность в последний год войны по другим источникам.
Заместитель командира 3-й гвардейской истребительной дивизии Герой Советского Союза Александр Федорович Семенов счастливо дожил до мемуаров. Но в его книге «На взлете», вышедшей в 1969 году, Василий Иосифович Сталин не упомянут ни разу! Словно не его заместителем был полковник Семенов. Правда, о боевых делах родной дивизии Александр Федорович отозвался хорошо: «Плодотворно поработал партийно-политический аппарат дивизии во главе с подполковником Д. А. Матлаховым. Партийные и комсомольские собрания, политические информации, беседы агитаторов, выступления ветеранов дивизии, киносеансы, концерты профессиональных артистов и самодеятельных коллективов — все это било в одну цель: мобилизовать личный состав на безупречное выполнение своего воинского долга, на беспощадную борьбу с врагом.
За месяц с небольшим общими усилиями мы подготовили дивизию к новым боям, и 20 июня 1944 года она перебазировалась на исходные аэродромы. Перелет производился скрытно: на малой высоте, отдельными группами и по разным маршрутам».
Хочется верить, что в «общих усилиях» была толика вклада и комдива и что роль полковника Василия Сталина в безупречной организации скрытого перелета дивизии на прифронтовые аэродромы была несколько большей, чем роль агитаторов и самодеятельных коллективов. Да и пилотом Василий Иосифович был более опытным, чем Александр Федорович: общий налет часов у комдива в тот момент был почти вдвое больше, чем у его заместителя. Спасибо Семенову, что хоть ни одного дурного. слова не сказал о своем опальном командире. Впрочем, может быть, мемуарист в рукописи и написал о сыне Сталина, да эти места, если они были, купировала бдительная цензура.
3-я дивизия, по утверждению Александра Федоровича, только в сентябре 44-го произвела 2240 боевых вылетов. В 65 боях сбила ИЗ неприятельских самолетов, потеряв 16 машин. Даже если принять во внимание, что потери противника в Красной армии обычно завышались в несколько раз, результат вполне пристойный. И свой вклад в успех дивизии наверняка внес и ее командир Василий Сталин. Кстати, за тот же сентябрь 44-го он объявил подчиненным 53 благодарности и наложил только одно взыскание. В отличие от отца, Василий в отношениях с подчиненными полагался почти исключительно на пряник, а не на кнут.
За время боев в Белоруссии и Литве летом 44-го летчики 3-й гвардейской истребительной авиадивизии и ее командир дважды попадали в весьма драматические ситуации. О них хорошо рассказал в боевых донесениях сам Василий Сталин. К вечеру 5 июля части немецкой группировки, окруженной восточнее Минска, прорвались к окраине белорусской столицы в районе аэродрома Слепянка, где размещалась 3-я дивизия. О том, что произошло дальше, Василий написал в донесении командиру корпуса: «Я принял решение спасти материальную часть, гвардейские знамена и секретные документы штаба дивизии и штабов частей. Для этого отдал приказ об эвакуации их на северо-восточную окраину Минска. Начальнику штаба дивизии подполковнику Черепову поручил организовать наземную оборону на подступах к аэродрому для охраны материальной части, так как с наступлением темноты без заранее организованного ночного старта поднять в воздух летный эшелон было невозможно.
Сам на У-2 убыл ночью на аэродром Докуково — для организации там ночного старта. Организовав старт, оставил для приема экипажей капитана Прокопенко и на Ла-2 вернулся в Слепянку. В случае крайней необходимости я уже был готов поднять самолеты в воздух.
К моему возвращению эвакуация штабов была закончена. Она прошла исключительно организованно и быстро. Под минометным обстрелом было вывезено необходимое имущество, знамена, документация штабов.
Начальником штаба нашей дивизии, командирами 43-й истребительной артиллерийской бригады и 1-й гвардейской Смоленской артбригады была организована надежная оборона на подступах к аэродрому.
Утром на штурмовку противника произвели 134 боевых вылета, израсходовали 13 115 снарядов. Штурмовка парализовала группировку противника и раздробила его на мелкие группы.
После штурмовки летный эшелон был выведен из-под удара и перебазирован на аэродром Докуково. Личный состав управления дивизии вместе с техническим составом частей, взаимодействуя с артбригадами, уничтожили в наземном оборонительном бою 200 солдат и офицеров и захватили в плен 222 человека».
Бросается в глаза, что в критический момент боя командир дивизии покинул атакуемую немцами Слепянку и отправился в более безопасное Докуково организовывать ночной старт, который в итоге так и не понадобился — утром на штурмовку вылетели самолеты с осаждаемой неприятелем Слепянки. Строго говоря, не в традиции авиационных командиров было оставлять подчиненных в случае возникновения острой ситуации на земле при прорыве к аэродрому сухопутных частей врага. Вот, например, в декабре 42-го советские танки из 24-го танкового корпуса генерала В. М. Баданова внезапно появились у аэродрома Тацинская, где базировались самолеты 8-го немецкого авиакорпуса. Сухопутных сил для защиты аэродрома у немцев не было. Командир корпуса генерал Мартин Фибиг срочно организовал под огнем советских танковых орудий перелет своих подчиненных в Новочеркасск и покинул аэродром одним из последних, когда танки уже врывались на летное поле. Я отнюдь не хочу уличить Василия Сталина в недостатке храбрости. Хотя отмечу, что положение его дивизии в Слепянке было лучше, чем корпуса Фибига в Тацинской: к самому аэродрому немцы так и не прорвались. Я уверен, что в Докуково Василий улетел только по настоятельной рекомендации смершевцев, отвечавших за безопасность сына вождя. Ведь в начавшейся заварушке полковник Сталин запросто мог погибнуть или, еще хуже, попасть в плен.
Свою смелость и решительность Василию довелось продемонстрировать во время второго сухопутного боя 3-й авиадивизии в августе 44-го под Шяуляем. К нему как раз 17-го числа приехала жена, Галина Бурдонская. А к вечеру того же дня немецкие танки прорвались к аэродрому. Началась паника. Василий прекратил ее несколько своеобразным способом. В открытой машине вместе с женой выехал на аэродром и стал корить растерявшихся летчиков и техников: «Трусы! Вон, смотрите, баба, и та не боится!..» И добавил несколько образных выражений, на которые был большой мастер. По свидетельству дружившего с Василием курсанта Б. А. Шульги, тот «мог дать сто очков форы любому боцману на флоте по части виртуозной матерщины». Да и по морде съездить
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
