подальше от пылающего танка. Свист ракет, взрывающихся рядом с палящим из всех стволов танком Семёна. Веер осколков проносится мимо него. Дергает руку. Всего лишь царапина. Семён замолчал. Славка бросает Мохера под каким-то кустом и бежит к прикрывшему их танку. Закопченная броня вся в сквозных дырах от лазеров. Откуда-то валит дым. Он хватает ключ и остервенело вскрывает люки. Вокруг выстрелы и взрывы. Леха продолжает сражаться. Его танк обездвижен. Мимо упавшего на броню Славки проносится последний оставшийся в живых Волк. Диана не подводит. Выстрел из пушки. Огненным фонтаном что-то детонирует внутри врага. Славку едва не сдувает с танка взрывом. Тройка Малых Охотников заходит на Лехин танк. Он даже не пытается развернуть к ним башню. Вместо этого отворачивает ее задом. Охотники проносятся над танком, поливая его из лазеров. Взрыв. Развороченная ракетная установка отлетает в сторону. Вслед Охотникам несутся трассеры зенитных пулеметов. Бахает пушка. Всё. Нет. Не всё. Откуда-то слева прилетает выстрел из лазера. Обездвиженный Волк ведет огонь по танку Лехи. Тот его не видит. Еще попадание. В башню. Славка рвет на себя крышку ящика, достает гранатомет. Волк в прицеле. На одинокого человека на башне ему наплевать, до тех пор, пока в его руках нет пакостной стреляющей палки. Волк озаряется вспышкой. Славки на танке уже нет. Боль в отбитой руке. Валяющийся рядом на траве гранатомет. Поднять. Навести. Выстрел. Почти успел. Волк выпускает две ракеты, уносящиеся в стороны Лехиного танка. Кумулятивная граната втыкается в его броню. Взрыв. Позади еще два. Теперь точно всё. Славка роняет на землю оружие победы. Падает сам. Дышать. В голове гудят колокола. Вставай! Шатаясь, Славка добирается до танка Семёна и лезет внутрь. Живые! Внутри дым столбом. С трудом достал Егора. На Семёна и Олега уже нет сил. Леха! Он слезает с танка и бежит туда. Там не лучше. Леха достает из танка потерявшегося Ворчуна. Тот явно оглушен и с трудом передвигается. Рядом с танком лежит Диана. Славка помогает Лехе с Ворчуном, затем они вдвоем достают Семёна и Олега. Падают рядом сами. Славка лежит на траве и равнодушно смотрит на тонкую струйку крови текущую из-под Лехиного шлема. Сколько проходит времени, никто не знает. Леха что-то говорит. Звон в ушах мешает слышать. Тот показывает рукой на лес. Славка кивает. Да, нужно уходить. Тяжеленный Семён, еще более тяжелый Олег. Ворчун шел сам, повиснув на плече Славки. Несущий Диану Леха. И вот, наконец, последний рейс сделан. Хорошо, хоть Мохер легкий.
— Спасибо, Славка, — повторил Мохер.
— Обращайся, если что, — прошептал в ответ Славка.
* * *
Леха поднял голову и посмотрел на подошедшего Ворчуна. Да, видок у него был еще тот. Всклокоченные волосы, потерянный взгляд, рваные движения.
— Как она? — спросил Ворчун.
— Всё так же, — ответил Леха.
Ворчун тяжело опустился рядом.
— Если бы она…, - начал он.
— Да, Ворч, она мою жопу спасла, а свою нет, — сказал Леха, чувствуя огромное желание вернуть всё назад. Не дать Диане оттолкнуть его за танк. Может быть, она бы сейчас не лежала тут без сознания с окровавленной головой. Лишь слабое еле слышное дыхание с трудом услышанное Лехой, да еле заметный пульс говорили, что она все еще жива. Мертвенно бледное спокойное лицо в пятнах крови, холодные руки.
— Может, снять все-таки шлем? — спросил Ворчун.
— Боюсь, — честно признался Леха. Ему действительно было страшно. Снять и понять, что он ничем помочь не сможет. Или ещё хуже сделать. Может, этот смягчивший удар шлем единственное, что ещё удерживает Диану на этом свете. Вместе с тем, вдруг он сейчас теряет драгоценное время, когда еще можно помочь.
Леха оглянулся на поле, усеянное своей и чужой техникой. Вспомнил взрыв ракеты Чужих, сбитой защитой их танка, который до последнего защищал свой экипаж, даже когда тот уже его покинул после изуродовавших до состояния решета попаданий лазеров. Как они только ни в кого из экипажа не попали! Взрыв боевой части ракеты отшвырнул Леху на несколько метров, а Диану, успевшую оттолкнуть его в последний момент, изо всех сил впечатал в борт танка.
— Ты прав, — решился он. Расстегнул застежку и принялся медленно стаскивать с головы шлем, внимательно следя за реакцией девушки. Она не реагировала. Наконец, шлем соскользнул с головы. Рыжие волосы, покрытые рыжей кровью, рассыпались по сторонам. Диана еле слышно застонала.
— Что там? — спросил Ворчун.
— Сейчас, — Леха принялся осматривать ее голову. — Ничего не понятно, — сказал он, спустя минуту: — Вроде кожу рассекло.
— Ага, — подтвердил Ворчун и показал Лехе снятый шлем. С внутренней стороны из плотной амортизирующей подкладки блеснул серебристый металл. Осколок!
— Слава богу! — Леха, хоть и не был истово верующим, но Бога уважал, да и не было атеистов среди тех, кто хоть раз бывал под огнем.
— Ага, — подтвердил Ворчун, пытаясь выковырять осколок из шлема: — Здоровый зараза, — пожаловался он.
— Нужно рану обработать, — сказал Леха, глядя на свои окровавленные грязные лапы.
— Эй, народ! Есть аптечка? — тут же громко спросил Ворчун и поморщился от звука собственного голоса.
Валявшийся рядом с Мохером Славка открыл глаза и поднял голову: — Возле Егорки рюкзак глянь, там что-то было.
Ворчун притащил рюкзак, судя по одинокой бутылке пива, лежащей на самом верху Славкин. Достал аптечку и подал Лехе. Тот шустро распотрошил аптечку, оттер свои руки, затем принялся дрожащими руками не спеша смывать кровь на голове у Дианы.
— Блин, тут зашивать надо по-хорошему, — сказал он, разглядывая рану.
— Надо Бурята оживлять, — сказал Ворчун, знавший, что Лехины таланты в медицине не включают в себя владение иголкой и нитками, зато рукастый Семён вполне понимал в этом искусстве.
— Надо, — вздохнул Леха, тоскливо оглядываясь на лежавших под деревом парней.
* * *
Тягучая бесконечная нота терзала ушибленный мозг, высасывая последние силы. — Ля первой октавы, — определил Семён, вспомнив уроки сольфеджио в далеком детстве. Нота всё тянулась и тянулась, сводя с ума, и никак не хотела пропадать. Он хотел открыть глаза, но не мог даже пошевелиться. Мучительную пытку попыталась прервать чернота забвения, но мозг и тут устроил подлянку. — Ты же в бою! — орал он, заставляя каждый раз выныривать из тьмы и пытаться найти силы, чтобы открыть чертовы глаза.
Тихий голос донесся сквозь бесконечный писк. Кто-то звал его. Семён ухватился за новый звук, как за соломинку. Сосредоточился и громко застонал от пронзившей голову боли. Зато долбаный писк исчез. Почувствовав дикое облегчение, он затих, желая лишь одного — покоя. Абсолютного. Чтобы ни одна собака, ни один комар больше не приближались. Опять голос. Его
