– Приятно, что ты помнишь мое имя. Но неприятно, что ты, кажется, забыла, что сама же меня и приглашала в гости, когда я буду в городе.
– Господи, точно! – взмахнув рукой, я легонько стукнула себя ладонью по лбу. – Извини, я немного замоталась и начисто забыла, какой сегодня вообще день….
– А чем это пахнет? – прервал меня Васнецов, поведя носом.
Я инстинктивно спрятала руку за спину, совершенно не готовая демонстрировать кому бы то ни было свою очередную неудачу. Но отделаться от Ромы было не так-то просто.
– Покажи, – потребовал он и, перехватив мою руку за запястье, поднес ее к носу.
На его лице отразилась такая задумчивость, что от волнения я боялась дышать. В том числе и потому, что мне было страшно самой вдохнуть аромат и понять, что это – очередной провал.
Хотя тот факт, что Рома в ужасе не отстранился и не сбежал подальше отсюда, несколько обнадеживал. И даже не поморщился, хотя причиной тому могла быть банальная вежливость.
Наконец он заговорил:
– Эм, это потрясающе! Что это?
– Ты про ту субстанцию, что сейчас у меня на запястье? – уточнила с опаской. Причем волновалась больше даже не за духи, а за то, в своем ли уме Васнецов.
– Это не субстанция! – мгновенно отреагировал Роман. – Это – будущая легенда мира парфюмерии!
– Ты здоров? – уточнила я на всякий случай.
– Абсолютно. И также абсолютно уверен, что ничего подобного раньше не встречал. А значит, это тот самый аромат, над которым ты работала?
– Он самый, – не стала отрицать я. – Как раз добавила в него новую ноту эксперимента ради и…
– И у тебя получилось! – горячо заявил Роман. – Мы должны срочно поставить эти духи на производство. Ты же готова поделиться ими с общественностью? – уточнил он.
– Я не против, но… ты уверен? – уточнила, ошеломленная его энтузиазмом.
– Еще как уверен! – кивнул Васнецов, начиная ходить из стороны в сторону. – Организуем тебе громкую презентацию в моем бутике! Там, где работает одна из лучших моих сотрудниц – Диана, так что сделаем все по высшему разряду! Эмма… – Рома резко остановился напротив меня, его руки опустились мне на плечи. – Этот аромат произведет фурор, уж можешь поверить моему опыту! Он выгодно отличается от того, чем сейчас переполнен рынок. А я уверен, что люди соскучились именно по таким, говорящим духам….
– Мемуары, – пробормотала я.
– Ммм? – задумчиво промычал Васнецов.
– Это мои мемуары. Воспоминания, – пояснила я, и он кивнул, давая понять, что все понял.
– Теперь ясно, почему они получились именно такими.
Я не успела ничего ответить, когда дверь в прихожей распахнулась и в дом вошел Влад. Приподняв бровь, он кинул на Романа насмешливый взгляд и заметил:
– Стоило только отлучиться из дома, а ты уже ошиваешься рядом с моей женой.
– Влад, это так замечательно! – не скрывая чувств, бросилась я на шею мужу.
– То, что он рядом с тобой ошивается? – мрачно поинтересовался Крамольский в ответ.
– Да нет же! Рома считает, что из моей формулы может что-то получиться….
– И вовсе не что-то, а настоящий шедевр, – заметил, в свою очередь, Васнецов. – Полынь и соль – это было очень смело, у многих от такого получилась бы в лучшем случае лекарственная настойка, а здесь….
– Здорово, правда? – спросила я у Крамольского, с волнением ожидая его реакции.
Вместо ответа муж вдруг тоже повел носом, как это сделал ранее Роман, после чего посмотрел на меня и спросил:
– Это тот самый аромат?
– Угу.
– Мне кажется, он очень… личный.
Я посмотрела в его глаза и поняла все то, о чем он не сказал. Но главное – он почувствовал, как и я, то единственно главное, о чем говорили эти духи.
– Так и есть, – выдохнула я, ощущая тепло его рук на своей спине. Любимых, самых надежных на свете рук.
– Может, оставим этот шедевр себе? – шепнул мне Влад, склоняясь так близко, что его дыхание ощущалось на моих губах. – Наденешь их для меня… сегодня ночью.
– Исключено! – быстро вмешался Рома.
– Ну, знаешь, Васнецов, как проводить ночь мы уж как-нибудь сами разберемся! – парировал муж.
– Да нет же! Эти духи должны уйти в массы. Они – то, что способно в каждом человеке пробудить свои, особые, воспоминания. Скрывать их просто грешно!
– Так уж и быть, – вздохнул на это Крамольский. – Но насчет того, чтобы надеть их на ночь, я все же настаиваю.
Счастливо рассмеявшись, я поцеловала его в губы, не стесняясь при этом ни Васнецова, ни своих чувств. Потому что однажды… я осмелилась. И с тех пор мне больше ничего не было страшно. Только с этим мужчиной… однажды и навсегда.
Влад
Который день Эмма была напряженной, и я не понимал, что с этим делать. На все мои вопросы она однозначно отвечала «ничего не случилось», но так или иначе продолжала наверняка что-то скрывать. И я, в своих мыслях, даже ненароком дошел до того, что начал подозревать ее в… измене.
Даже когда укачивал нашего годовалого сына, или же играл с Лисой, не мог избавиться от ощущения, что меня обманывают.
Нет, виной тому была совсем не неуверенность в том, что наша семья крепкая, и нам никто кроме друг друга не нужен. Просто Эмма… она ведь была чертовски привлекательной, а с рождением нашего сына стала еще более красивой и женственной. И ведь могло случиться, что она вдруг встретила кого-то другого, как то часто бывает.
– Все, я так больше не могу, – заявил, уложив маленького Даниила спать. – Или мы поговорим сейчас же, или…
Я развел руками, Эмма – поджала губы. И тут мне стало окончательно ясно – она взаправду встретила другого!
Но не успел я об этом ей сказать, как жена закрыла лицо ладонями и… разрыдалась. Чем ввела меня в такой ступор, что я буквально прирос к полу.
– Что случилось, ты можешь мне сказать? – потребовал ответа от жены, обхватив ее за плечи и осторожно встряхнув. – Я же так с ума сойду!
Эмма вдруг запрокинула лицо ко мне и всхлипнула.
– Маааа-ммммааа…
Вот еще новости! Об этой дамочке мы не слышали слишком давно, чтобы вдруг она стала каким-то важным элементом наших жизней.
– Продолжай, – нахмурился я.
Эмма мягко высвободилась и отошла к окну. По ее напряженной позе, по тому, как сейчас она не желала допускать меня в свои проблемы, я понял, что действовать нужно очень и очень деликатно.
– Она позвонила… неделю назад. Сначала я ее и слушать не хотела, – сбивчиво начала Эмма. Но чем дальше рассказывала, тем более четкой была картина, встававшая перед моими глазами.
