— Ты такой добрый, Мишель. И ты, и Элис.
— Скажешь тоже! Мелани нам как дочка. Хочешь в кофе коньяку?
— Хочу. А не поведет?
— Не должно. Ох, не хочется мне отпускать тебя одну! Элис мне не простит, если с тобой что…
— Да ничего, Мишель. Хуже-то уже не будет!
— Ну смотри. — Он вздохнул. — Пройдись, на улице хорошо.
Я выпила кофе, взяла свою сумочку и пошла. От кофе с коньяком шум в голове утих и на улице оказалось не просто хорошо, а неправдоподобно чудесно! Яркое солнце баловалось опять со своими зайчиками, промытая ночным дождем листва благоухала, перебивая запахи города. И в этом — по отношению к Луи — была колоссальная несправедливость.
Я поймала такси.
Растения на лоджии Нестора выглядели по-разному. Те, что стояли с краю, радовались солнцу, благодарно вспоминая о ночном дожде, а зелень в глубине, до которой небесная влага не смогла добраться, сиротливо поникла. Я ведь должна дописать роман, думала я, поливая бедолаг, осталась последняя глава. Необходимо, чтобы она получилась светлой и оптимистичной. Чтобы у читателя не осталось сомнений: если уж у героев после невероятных передряг все хорошо, значит, и у него тоже непременно будет еще лучше.
Но сейчас я не смогу написать ничего светлого и оптимистичного! А вдруг не смогу и потом? Вообще не смогу написать ничего! На что же мы будем жить с Мелани? Всю свою фармацевтию я давно забыла, да я и не работала ни дня по специальности. Конечно, наверное, ей полагается за отца какая-то пенсия… Нет! Не сейчас! Сейчас я не должна думать о том, на что жить! Стоп, как это на что? Я разведусь с Нестором, растрясу его счета, отсужу у него эту квартиру, и мы будем жить здесь с Мелани! А его цветы? Подумаешь, цветы! Заберет с собой в другое место, не захочет — останутся нам. Перспектива перебраться с Мелани в просторные апартаменты придала мне сил.
Я закончила с цветами, положила в пакет одну из многочисленных пар обуви Нестора. А куда мне, собственно, торопиться? Не выпить ли еще кофе? Когда я набирала в лейки воду, я заметила в кухне большую жестяную банку с дорогим сортом зерен. Я щедро насыпала их в кофемолку, помолола. Дивный аромат! Заправила кофеварку и подумала, что сигарета мне сейчас вовсе не помешает и что наверняка в кабинете Нестора есть запас сигарет, ведь он не всегда курит трубку. Кофеварка начала выдавать в кувшин по капельке, а я пошла в кабинет.
Несколько трубок, зажигалки, пепельница — все на виду среди беспорядка на столе. Неужели нет сигарет? Я похлопала по бумагам, подвигала их. Да вот же пачка! Возле телефона. И рядом — визитка. «Дюлен и сын», прочитала я. «Замки, виллы, особняки, дома», ниже — инициалы и фамилия агента. Вот и покупай себе замок, подумала я, а мы с Мелани будем жить здесь. Забрала курительные принадлежности и вернулась в кухню. Кофеварка продолжала трудиться над двойной порцией. Так ведь Нестор разбил машину этого самого агента! — вспомнила я. Надо хоть почитать о подробностях, газета ведь так и лежит в моей сумочке со вчерашнего дня… Боже, неужели это все было только вчера?… Все, стисни зубы, Надин, приказала я себе, ты должна сосредоточиться на будущем. Или хотя бы отвлекись сейчас, покури, почитай газету.
Я принесла газету из сумочки, налила кофе в чашку, уселась, закурила и развернула газету на столе. Так, подробности на странице три. Раскрыла. Огромные буквы и огромные фотографии! Нестор. Разбитый «форд». Молодая женщина! «Авария Нестора Мориньяка. Что кроется за фасадом благопристойности?» И колонки текста. Нет, ничего не поплыло перед моими глазами. Ровные строчки, набранные не особенно мелким шрифтом.
«Вчера, около двух дня, мсье Нестор Мориньяк, известный писатель и не менее известный образец семьянина, не справившись с управлением автомобиля, разбил „форд“ своей тщательно скрываемой любовницы.»
«Он пожертвовал своими руками, спасая меня», — рассказала нашему корреспонденту Ани-Франс Ф., согласившаяся побеседовать с ним прямо в приемном покое, в отличие от Мориньяка. «Мы познакомились в феврале этого года, — сообщила Ани-Франс. — Мсье Мориньяк обратился в наше агентство, желая приобрести для себя загородный дом». С тех пор любовники почти не расставались! «Каждую неделю я показывала ему новый вариант»…
Еще пара абзацев в том же духе, а затем сплошное морализаторство на тему нравственности современных кумиров от литературы. Мило, подумала я, мог бы и сказать. Зачем нужно было врать, что полтора года у него не было женщины! Но в ватной пустоте, обступившей меня, я не чувствовала ни злости, ни ревности. Напротив, облегчение! Развод выглядит проще, если знаешь, что супруг не брошен на произвол судьбы.
Чтобы убедиться окончательно, я побрела в кабинет. Взяла карточку. Ну да: «А.Ф. Флоранс» — наверняка Ани-Франс Ф., как таинственно написано в газете. Я вернулась в кухню. Отпила кофе, закурила новую сигарету, разглядывая голубоватые дымные колечки.
Вдруг я услышала, как хлопнула входная дверь и какой-то знакомый мужской голос быстро заговорил в холле:
— Вот видишь, она здесь. Значит, сиделка отменяется. Осторожнее, осторожнее с руками! Может, твоя немощь и к лучшему. Болезнь часто сближает.
— Не болтай ерунды, Жорж. — Недовольный голос Нестора.
Жорж Бруссарди, это же его адвокат и друг со школьной скамьи, вспомнила я. Нестор тем временем продолжил:
— Я тебе говорю, она просит развода!
— Да перестань, Тото! Давай я сейчас поговорю с ней. Эй, Надин! Это мы! — громко крикнул он. — Отзовись! Ты где?
Наверное, следовало бы ответить и выйти в холл, но я не шелохнулась.
— Ради Бога, Жорж! Иди! Все. Спасибо. Ты меня очень выручил. Созвонимся.
— Она в кухне, Тото. Слышишь, с кухни табаком тянет. Она же вроде у тебя не курила?
— Это ты спортсмен, а мы — нет. Иди, Жорж, пожалуйста.
— Что ты меня гонишь? Давай я поговорю с ней!
— В другой раз, Жорж. В другой раз. Созвонимся.
— До чего же ты стал нервный! Ладно. Пока. Пока, Надин!
Я опять промолчала. Хлопнула дверь. Нестор вошел в кухню. На ногах — огромные кроссовки.
— Ты одна?
Я кивнула, выпуская дым.
— Я было подумал, что со своим, новым. Консьержка так многозначительно посмотрела на меня! Могла бы и выйти поздороваться с Жоржем. Он теперь обидится. Вытащил меня из этого ужаса, а я его выгнал! Ты что молчишь, что-то не так?
— Ты никогда не носил кроссовки.
— Кроссовки? — Нестор посмотрел на свои ноги. — Это его кроссовки. Жоржа. В багажнике лежали. Он ведь чуть минута — в зал, на тренировку. Так ты из-за этого такая злая? — Он махнул забинтованной рукой в сторону газеты. — Перестань! Это полная чушь! И ты поверила? Не дури! Жорж уже подал иск на эту газетенку! Мы их вообще закроем! Ты бы видела, что произошло из-за этой статьи в больнице и окрестностях! Какое-то кретинское общество защиты прав семейных устоев организовало манифестацию. Тут же мои поклонники и поклонницы. Репортеры, журналисты! Все рвутся ко мне, к мадам Флоранс! Дала этим мерзавцам интервью, вот дуреха! Хорошо ее муж догадался вызвать Жоржа! Я их познакомил вчера, когда разбирались из-за машины. Своего-то адвоката у парня нет пока! Жорж примчался, нарядил меня в свои кроссовки, и они нас с ней вывели через холодильник патолого-анатомического отделения! Мимо покойничков! Брр! Ты что так на меня смотришь? Ну, муж мадам Флоранс! Муж, конечно. Знаешь, молодые ребята, смешные. Он в той же фирме работает. Поженились полгода назад. Ну ты чего, Надин? Неужели ревнуешь? Да? Знаешь, а мне приятно!
