всем не угодишь, так ищущие знания у внешних мудрецов по их же собственным словам пожинают скорее незнание, чем знание. Ученые мнения друг от друга отличаются, и друг другом исключаются, на каждое всегда приходится больше противных, чем согласных».
Вся история философии последующих веков лишь подтверждает слова апологета исихии: «Как плотские благородство и сила душу не усилят и не облагородят, так и плотская мудрость не сделает мудрым разум. И подлинное начало мудрости – “познать мудрость” (Притч. 1, 7), чтобы научиться разделять и предпочитать мудрости пресмыкающейся, земной и бесплодной многополезную, небесную, духовную, идущую от Бога и к Богу и делающую богоподобными ее приобретателей».
В ходе этого спора сложились две партии: паламитов и варлаамитов. Поначалу они были чисто богословскими, но вскоре стали и политическими, расколов ромейскую элиту.
Тем не менее, Пятый Константинопольский Собор 1341 года, проходивший под председательством императора, осудил учение Варлаама и его последователей как еретическое. Сам, понесший поражение монах-философ вернулся в Италию, где принял католичество, получил сан епископа и вошел в круг гуманистов – обучал греческому поэта Франческо Петрарку.
Казалось бы, победа осталась за проповедниками Истины. Но в том же 1341-м император Андроник III умер, оставив малолетнего наследника. И оказалось, что главное противостояние еще впереди. И решит его исход не богословская аргументация, но меч…
Имперская гражданская
Император Андроник III был отважный, даже отчаянный воин, не раз лично бросавшийся в схватку. А биться было с кем. Империю, от которой уже осталось одно название, взяли в клещи османы и сербы. Разумеется, и Стефан Душан, и султан Орхан реализовывали каждый свой великодержавный проект, но ромеям приходилось сражаться одновременно с двумя молодыми пассионарными державами.
Но Андроник успевал не только воевать. Им был учрежден уникальный орган – Вселенский суд. Он состоял из двух представителей духовенства и двух светских лиц. Он имел широчайшие полномочия и формально ему был подотчетен даже император. Принцип независимости судебной власти стремился утвердить автократор гибнущей державы!
И в бою, и в делах государственных рядом с Андроником всегда был Иоанн Кантакузин. Эта дружба императора и «первого министра», пожалуй, уникальный в истории Империи случай. Это было именно сотрудничество двух равных, полностью доверявших друг другу людей. Один никогда не злоупотреблял своим статусом василевса, другой никогда на оный не покушался. Но когда Андроник внезапно, во вполне еще цветущем возрасте скончался, Кантакузин, разумеется, не раздумывая вступил в права регента при малолетнем Иоанне, сыне почившего друга.
И практически, сразу был вынужден покинуть столицу, чтобы отразить новые атаки сербов, болгар и турок. И занимался он этим, весьма успешно. Попутно возникла возможность окончательно подчинить ромеям Пелопоннес, где, то тут то там попадались разнообразные латинские квази-государства и, наконец, разобраться с каталонцами, по-прежнему сидевшими в Афинах.
Но в это время вспыхнул мятеж в Константинополе. Там объединились мать юного императора Анна Савойская, противник исихастов патриарх Иоанн Калека и, в прошлом соратник Андроника и Кантакузина, командующий флотом Алексей Апокавк. Впервые в истории Империи, это противостояние было основано не только на личных амбициях, но и на глубоких религиозно-политических противоречиях. Апокавк был «из простых» и он решил разыграть карту социального протеста. Не только непосредственные сторонники Кантакузина, но в целом представители аристократии были брошены в тюрьмы. Мать Иоанна, так и скончалась в заключении. Высочайше были санкционированы погромы домов благородных и «пролетарский террор».
Больше того, при одобрении Константинопольской «хунты» во втором по значению городе Империи Фессалониках власть захватили зилоты (ревнители) – группировка, стремившаяся «все отнять и поделить». При этом, городом совместно управляли лидеры этих радикалов и присланный из столицы наместник из рода Палеологов. То есть, в эти годы в Фессалониках был реализован буквально лозунг, популярный в некоторых кругах после 1917-го (и милый сердцу некоторых по сей день) – «царь плюс советы». Его воплощение на практике вылилось в террор против аристократии, беззаконие и гонения на исихастов. Епископа Фессалоник Григория Паламу зилоты вообще не пустили в город.
То есть сложился крайне интересный расклад, предвосхищавший все куда более поздние революционные коллизии – аристократы, сражавшиеся за духовную и социальную иерархию, за подчинение царства земного Царству Божьему противостояли уравнителям, отрицавшим реальность единения с Царем Небесным, но вполне признававшим земного царя. Наряду с представителями аристократии в столичной тюрьме оказался и Григорий Палама, отлученный занимавшим варлаамитскую позицию патриархом Иоанном Калекой.
На Балканах воцарился хаос. В имперскую гражданскую были вовлечены те же сербы, болгары, турки, многократно менявшие сторону, которую поддерживали. На первом этапе военных действий Кантакузин, который по древнему обычаю, был провозглашен армией императором, потерпел неудачу и с небольшим отрядом ушел под крыло к недавнему врагу Стефану Душану.
Между тем жена Иоанна, Ирина была вместе со сторонниками осаждена в родовом городе Кантакузинов Дидимотике сначала войсками Апокавка, а затем отогнавшей их болгарской армией.
Тем временем, ее муж обрел поддержку у аристократов Фессалии и тут же потерял оную со стороны сербского властителя, который договорился с константинопольской хунтой, что его дочь выйдет замуж за юного наследника престола. Казалось, Кантакузин обречен. Однако в этот момент к нему на выручку прибыл эмир турецкого Айдына Умур. С этим грозным воином они заключили союз еще вместе с покойным Андроником. С помощью сельджуков Иоанн взял под контроль Фракию и снял осаду с Дидимотика.
В свою очередь, хунта вступила в союз помимо Душана еще и с болгарским царем Иваном-Александром. К альянсу присоединился и вовсе феерический персонаж гайдук Момчило, изначально поддерживавший Кантакузина. Этот выдающийся авантюрист создал разбойничье гнездо в Родопских горах и выгадывал, какая из сторон даст ему более высокий имперский титул. Кончились приключения Момчилы тем, что Умур разгромил его отряды, а самого предводителя казнил. Война всех со всеми шла с переменным успехом, когда законное возмездие внезапно постигло Апокавка.
Посещая зачем-то константинопольскую тюрьму, где томились его политические противники, он и его охрана утратили на момент бдительность, что позволило заключенным наброситься на узурпатора и убить его на месте.
Между тем, сын погибшего Апокавка, Иоанн, имперский наместник в Фессалониках решил взять их под полный контроль и приказал перебить лидеров зилотов. Когда же узнал о гибели отца, то объявил о готовности подчиниться Кантакузину. Однако зилоты, во главе с Андреем Палеологом нанесли ответный удар. Апокавк младший и его соратники были схвачены, а затем сброшены с городской стены, у подножия которой их, уже мертвых и еще живых рубили в куски зилоты.
Тем временем, у Умура возникли проблемы – на его вотчину, пиратское логово Айдын посягала коалиции европейских рыцарей. Эмир вернулся, чтобы дать им бой. В одной из схваток он и погиб.
Кантакузин, оставшись без союзника, пустился во все тяжкие
