Книга Черные полосы - Настасья Карпинская

− Наслаждаюсь открывшейся картиной. Ты и готовка − это возбуждающее зрелище. Честно думал, что это из разряда несовместимых вещей.

− Ну, ты ещё не пробовал мой кулинарный шедевр, поэтому пока рано делать выводы, – взгляд с хитринкой и полуулыбка на губах.

− Всё настолько плохо? – рассмеялась в ответ.

− Нет, я умею готовить, и довольно сносно. До Динки, конечно, мне далеко, и не очень я люблю этим заниматься.

− То есть, борщом меня сегодня не накормят? – подошёл ближе, обнимая и вдыхая аромат её ещё влажных после душа, волос.

− Щи и макароны с котлетами, – увидев, что я через её плечо заглянул в сковородку, добавила. – Домашние. Магазинные не люблю. Как мама? Заезжал?

− Конечно. Врачи дают довольно оптимистичные прогнозы, но тут ещё важно её желание и упорство, с чем явная проблема, – стащив из тарелки уже готовую котлету быстренько её зажевал. К моему удивлению Баева вообще на это никак не отреагировала. Динка у Стаса постоянно орёт, чтобы не хватал, пока она не закончит, а тут просто покачала головой и продолжила готовить.

− У неё есть ты, ей есть, ради кого стараться. Как я поняла, у вас хорошие и близкие отношения.

− От меня тут мало что зависит. После смерти отца ей словно весь свет не мил. От той жизнерадостной, оптимистичной и деятельной женщины, что все знали, сейчас почти ничего не осталось. Словно вместе с ним умерла. Поэтому тут я не могу быть ни в чём уверен.

− У них был счастливый брак?

− Да. Про такие говорят, что заключен был на небесах. Со школьной скамьи вместе не разлей вода. С полуслова, а порой с одного взгляда, друг друга понимали. Всегда удивлялся этому. А пять лет назад отца не стало, инфаркт. В один день её привычный мир изменился, она так и не оправилась, – Настя, сняв сковороду и выключив плиту, подошла ко мне. Обняв, прижалась к груди, ничего не говоря, просто показывая, что всё понимает, и это намного больше, чем тысяча выслушанных когда-то слов поддержки и соболезнования. Провёл ладонью по её волосам. – Меня сегодня кормить будут? – поцеловал её в макушку.

− Иди, руки мой, – отстранившись, улыбнулась.

− Ты поэтому не женился? Хотелось так же идеально, как было у родителей? – спросила, наполняя тарелки.

− Когда большую часть жизни наблюдаешь полный симбиоз мужчины и женщины, который во всех перипетиях жизни работает, как отлаженный механизм, то невольно сравниваешь все свои отношения с этой моделью. Наверное, с каждым прожитым годом я всё больше убеждался, что не создан для брака.

− Болезненные разрывы в прошлом и разочарование в женщинах? – иронично приподнятая бровь и насмешка. Кого-то сегодня явно на вопросы потянуло.

− Нет. Знаешь, как в «Иронии судьбы»: «Как представил, что она будет жить в моей комнате, и каждый день мелькать у меня перед глазами, туда-сюда, туда-сюда». В общем, быт быстро всё съедал. Меня начинали злить какие-то мелочи, привычки, их − моя занятость и работа. Неотвратимо всё это превращалось в кошмар, – Настя неожиданно рассмеялась, едва не подавившись котлетой. – Что? – её внезапные реакции порой сложно предугадать.

− Ничего, поешь, езжай к себе от греха подальше. А то беситься начнешь, что мелькать перед глазами буду туда-сюда, туда-сюда, а я человек нервный, возьму и сковородкой по тыкве твой тресну. Только я, сколько здесь живу, ещё с участковым так и не познакомилась. Поэтому ни шанса, что хоть кто-то отмажет.

− Это и странно, что ты не раздражаешь в быту. Ни разу за эти месяцы, – сам этому поражался, но с Настей было комфортно. Даже, когда она злилась, переворачивала шкаф в попытках найти «именно ту» блузку или, матерясь как заправский грузчик, бегала по квартире, опаздывая на работу.

− С тобой несложно сосуществовать на одной территории. Стульчак после себя опускаешь, носки не раскидываешь, зубную пасту закрываешь. Почти идеал.

− Почему почти?

− Это чтобы корона не выросла. И так перьев твоих пафосных павлиньих достаточно: я врач, я всё знаю. Научился только сиськи пришивать, врач, блин.

− Не жужжи. Я на первых курсах на скорой подрабатывал и медбратом в хирургии. Так что, корона вполне оправдана. Кстати, Данька сегодня заезжал. Они с Риткой съехались, – Настя чуть второй раз не подавилась и, закашлявшись, потянулась к кувшину с водой.

− Да ладно? Я надеюсь, в ближайшем будущем я тёткой не стану?

− Ну, за это я ручаться не буду, в такие подробности меня никто не посвящал.

− А то мысли-то навевает: хата в ипотеку, съехаться решили. Надо этой овце позвонить завтра, а то молчит как рыба, даже не звонит.

После ужина Настя вырубилась на диване. Выйдя после душа, обнаружил её мирно сопящей и пускающей слюньки на диванную подушку. Классно мы, конечно, совместно посмотрели фильм, и так уже третий раз за неделю. Покачав головой, перенёс её в спальню на кровать и сам завалился рядом. Когда спит, совсем девчонка. Наверное, только в такие моменты чётко осознаю, что у нас разница в возрасте в десятку лет. В остальном, её поведение и реакции на происходящее, если отбросить эмоциональность, были точными и взвешенными, как в доме матери: звонок в скорую, подушки, таблетки глицина, собранные вещи. Когда из больницы возвращался, уставший мозг, зацепившись за этот момент, собрал воедино отрывочную информацию: её с лету точный диагноз (хотя не медик), смерть бабушки, и то, что жила она с ней долгое время, ху*вые отношения с родителями и искривленные позвонки, которые нащупал, когда у неё спину защемило. Значит, ухаживала сама, без помощи. Значит, не только позвоночник мог пострадать, но и внутренние органы. Ещё один пазл, словно встал на своё место, давая вполне чёткое оправдание её непростому характеру и её уверенности, что всё может сама.