Между нами повисает тишина, прерываемая только грюканьем кружек. Не понимаю, Дима имеет в виду себя? Свою семью? Какой-то странный разговор. Начинался вроде безобидно с Грибоедова.
— Расскажи мне о себе, — иду ва-банк. — Сегодня в нашу школу перешла твоя сестра, верно? Она училась в твоей прежней школе?
— Нет, она училась в другой школе. И она не моя сестра, а дочка моего отчима.
Мне становится немного неловко из-за моего вопроса. Мне, в общем-то, все равно, что у Димы за семья и кто его родители, но хочу знать правду от него, а не от третьих лиц, включая мою мать.
— Твои родители в разводе?
— Нет, мой папа умер, когда мне было семь лет.
Кусок эклера застревает в горле. Я стараюсь быстро запить его кофе, но делаю только хуже: горячий напиток обжигает пищевод.
— Извини, — произношу, когда тяжелый ком проваливается в желудок. — Я не знала.
— Все в порядке.
— А у тебя есть родные братья или сестры? — задаю следующий волнующий меня вопрос через некоторое время.
— Полностью родных нет. Но у меня есть старший брат по матери. Отцы у нас разные.
— Понятно…
Спрашивать, а правда ли он под следствием и правда ли, что твоя мама пьет, я все-таки не решаюсь.
— Моя семья далека от идеала, — Дима сам говорит где-то через минуту тишины. Я продолжаю медленно жевать эклер, не поднимая на него лица. — Долго рассказывать, да и не очень хочется. Просто знай, что я не мажор и у меня нет богатых родителей.
Я опускаю взгляд под стол на его модные и довольно дорогие «Тимберленды».
— А одеваешься ты так, будто богатенький сыночек, — замечаю.
— Я сам зарабатываю и уже давно.
А вот это неожиданно.
— Ты работаешь? — удивляюсь. — Где?
— Делаю сайты.
Я тут же вспоминаю его навороченный ноутбук, а затем и мамины слова о том, что Дима выигрывал олимпиады по информатике.
— А как ты научился?
Соболев допивает кофе и обнимает меня одной рукой за плечи.
— Это у меня врожденное, плюс ходил на курсы и читал учебники. Да и в целом, это не сложно.
С пониманием киваю, хотя ни черта не понимаю. В моем представлении, создать сайт — это что-то из разряда фантастики.
— А я нигде не работаю, — зачем-то говорю.
— Тебе и не надо.
— Почему? — меня слегка задевают его слова. — В нашем классе многие ребята на летних каникулах подрабатывали официантами в кафе. Я сначала тоже хотела, но потом решила, что лето после десятого класса — последнее полностью свободное. Так что не стала.
Дима ухмыляется.
— Белоснежка, у тебя мама — директор школы, папа — судья. Зачем тебе работать официанткой?
Я медленно допиваю кофе и ставлю кружку на стол.
— Откуда ты знаешь, что мой папа судья?
Он задумчиво смотрит прямо перед собой.
— Полежаева говорила, — отвечает через паузу. — Я у нее все про тебя выведал.
Быстро отворачиваюсь, скрывая улыбку. Как я вообще могла ревновать Диму к Полежаевой, если он даже с ней говорил обо мне?
Глава 34.
— Ты совсем со мной не разговариваешь?
В пятницу я вылавливаю Лилю в коридоре после уроков. Она до сих пор не ответила на мои сообщения, которые я писала ей еще в понедельник утром после поста в «Подслушано», а в школе общалась со мной только в присутствии друзей и на дежурные темы.
Лиля, поняв, что уже не отвертеться, приваливается плечом к стене.
— Да нет, почему, разговариваю.
— А у меня такое ощущение, что ты меня избегаешь.
— Тебе кажется.
Мимо нас шагает группа десятиклассниц, поэтому я выжидаю, когда они пройдут.
— За что ты на меня обижаешься, Лиль? — теряю терпение. — За то, что я рассталась с Никитой? Или за то, что я в принципе с ним встречалась? Так если бы я знала о твоих чувствах, я бы не встречалась!
— А можно не обсуждать это здесь? — грозно перебивает. — Я не хочу снова оказаться героиней группы-помойки.
— Окей, давай обсудим в другом месте.
С Димой мы сегодня после школы никуда не идем. Он сказал, что у него важные дела и умчался. Я так и не поняла, какие именно, а он не стал объяснять. Вечером перед сном Дима традиционно мне позвонит, и я обязательно его спрошу.
Лиля молча отрывается от стены и направляется в сторону гардероба. Я следую за ней. Не разговаривая, мы надеваем верхнюю одежду и выходим из школы. Так же не сговариваясь, поворачиваем направо и идем в наше любимое кафе.
Непроизвольно улыбаюсь, опустив голову. Даже в ссоре и обидах мы с Лилей понимаем друг друга без слов. И зайдя в кафе, по умолчанию направляемся к нашему любимому столику.
— Я не обижаюсь на тебя, — сходу начинает подруга, как только мы делаем заказ и официантка уходит. — Просто вся эта ситуация выбила меня из колеи.
С пониманием киваю.
— Я бы хотела, чтобы между нами все было, как раньше. Это ведь возможно? — спрашиваю с надеждой.
— Конечно, Сонь, — Лиля отвечает чуть смягчившимся голосом. — Мне не за что обижаться на тебя.
— Если бы я знала, что ты влюблена в Никиту, то ни за что не стала бы с ним встречаться, — снова повторяю.
— Я знаю… Это была моя ошибка, что я никогда не говорила. Просто я видела его интерес к тебе, вот и смирилась с этим. Может, ты бы и не начала с ним встречаться, но это не отменило бы того факта, что Ник в тебя влюблен.
Эти слова больно ранят. Я и так ужасно себя чувствую перед Никитой, а лишнее напоминание о том, что Свиридов в меня влюблен, только усиливает чувство вины.
— Это у него пройдет. Никита не признавался мне в любви. Думаю, он произнес бы эти слова, если бы его чувства ко мне были очень сильными.
Лиля пожимает плечами. В этот момент официантка приносит наш заказ: два какао с маршмеллоу.
— Ты теперь с новеньким? — спрашивает Лиля, делая небольшой глоток горячего напитка.
А вот что ответить на этот вопрос, я так сразу не нахожусь, поэтому набираю в рот побольше какао и глотаю маленькими глоточками. Друзьям, естественно, я не говорила о наших с Димой отношениях. В школе мы друг с другом даже не здороваемся. Правда, Соболев все время пишет мне во время уроков и на переменах, но не думаю, что за этим кто-то следит.
Но с другой стороны, Лиля для меня всегда была ближе, чем Ульяна и остальные ребята.
— Да, мы вместе, — отвечаю, когда мое молчание уже слишком затягивается. — Но мы не хотим афишировать.
