По общему правилу, после обмозгования одной мысли ее место должна занимать другая, свежая, но в случае с Крокодилой это работало по-другому. Обмозгованные мысли налетом оседали на дне сознания, но никуда не уходили. И потому некий вопрос, на который Аллигория ответила себе уже как неделю назад, мог вновь всплыть и присоединиться к мозговому желе размышлений.
Сейчас она вновь думала о предстоящей свадьбе — если быть точным, то о сервировке и расстановке столов, а также о горящем мороженом, про которое так воодушевленно говорил Честер. Это была не свежая мысль, а тот самый осадок, который, казалось, уже осел несколько дней назад, решение нашлось, но теперь он вновь всплыл на поверхность сознания.
Отвлекло мадам Крокодилу дребезжание дверного звонка. С трудом выйдя из своих мыслей — как хорошо поевший медвежонок вылезает из кроличьей норы, — она замотала головой и прощебетала:
— Октава! Открой… — Аллигория осеклась, вспомнив, что дочка ушла гулять. Подняв свое тучное грозовое тело, хозяйка дома поспешила вниз по крученой лестнице. Шаги Крокодилы одиноким эхом отражались от стен слишком просторного дома.
На пороге стоял Честер Чернокниг. Но чтобы понять это, женщине пришлось долго соображать — церемониймейстера загораживало платье на вешалке. И только когда голова Честера выглянула из-за предмета одежды, Крокодила убедилась в присутствии церемониймейстера окончательно.
— Здравствуйте-здравствуйте! — затрещал он с порога. — Простите, платье вышло настолько пышным, что меня за ним аж и не видно! Я войду?
Аллигория промолчала и просто отошла в сторону. Честер ввалился в дом. Точнее, сначала это сделало платье, а за ним и сам церемониймейстер.
Только когда Чернокниг, пыхтя, затаскивал платье на второй этаж, хозяйка дома, медленно шагающая за ним, поймала за хвост мысль, которую хотела огласить еще у двери:
— Оно что, уже готово? Так быстро?
— Ну конечно! — выдавил из себя Честер, которому не очень-то удобно было одновременно говорить и нести платье — видимо, он просто не пробовал таскать рояли на вторые этажи. — Ваша свадьба уже послезавтра!
— Так скоро? — удивилась Аллигория. — Что-то я совсем потерялась во времени…
С ней такое случалось часто. Чернокниг проигнорировал этот комментарий и продолжил:
— Правда, Бальзаме должен еще кое-что доделать, но прежде вам надо платье померить. Чтобы без сучка, без задоринки. Все должно быть идеально, помните? Счастливейший из ваших дней!
Пыхтя, лучший свадебный церемониймейстер всех семи городов наконец-то добрался до обеденного зала и установил вешалку.
— Ну что? Как вам общий вид?
Крокодила замаячила по залу, то подходя к платью, то отдаляюсь от него. В конце она вынесла вердикт, который Честер в принципе-то и ожидал:
— Не знаю.
— Ну, Бальзаме еще поправит пару вещей, и все будет прекрасно!
— Я могу его померить? — мысли хозяйки дома приняли какое-то обратное течение.
— Конечно! Для этого я его вам и принес. Только прежде… мне нужно будет кое-что довести до ума, хорошо?
— Что же?
— Видите этот стеклянный элементик на уровне груди? — Аллигория кивнула в ответ. — Он должен светиться! Не переживайте, ничего страшного, обычная алхимия…
— А это не опасно?
— Ни коим образом! Поверьте, я проверил.
— И долго вы будете добиваться этого свечения?
— Ну, какое-то время мне сейчас понадобится. Понимаете, тут все дело в ды… — он осекся, — в пропорциях.
— Тогда я отойду. Позовите меня, как закончите. И будьте осторожны.
— Безусловно! Все будет в лучшем виде, не переживайте.
Аллигория Крокодила удалилась. Дождавшись, пока ее шаги стихнут, Честер подошел вплотную к платью, а потом залез в карман и достал оттуда маленькую стеклянную колбочку.
В хорошо освещенном помещении трудно было заметить, но баночка светилась призрачно-зеленым.
Зайдя за Фиолетовую Дверь с оттенком пурпурного, гости стали оглядываться — и, по-хорошему, их внимание должен был привлечь весь тот хлам, который аккуратно покоился вокруг. Попадая в место, окутанное жуткой городской легендой, ожидаешь увидеть зародышей в алхимических колбах, какие-нибудь сушеные головы и другую жуть, которую дома — по крайней мере, в открытую — держать нерационально. Диафрагм, Глиццерин и Октава тоже приготовились к чему-то такому, но вокруг разрослось всякое барахло, по большей части — магическое. Какие-то ажурные чашки, напоминающие драконов, приборы из медных трубок, выглядевшие не жутко, а абсолютно нормально. Коллекции пыльных книг, статуэтки, графины и прочее, что есть практически в любом доме. Только здесь эти вещи выглядели как-то особенно, словно их припорошили смесью необычности и загадочности. При этом, все мелкие детали в совокупности своей образовывали хаос, но отличный от того, что царил в доме Омлетте́: тут вещи стояли беспорядочно, словно поганками спонтанно появившись на своих местах, но было видно, что беспорядочность эта была сделана специально. Этакий упорядоченный хаос.
Так вот, в свете магический ламп гости должны были заметить именно это — и уже начали замечать, но тут взгляд их упал на одежду хозяина дома, отлипать больше не собиравшись.
Огромные, махровые, похожие на ожившие комки шерсти тапочки никого не смутили — хотя, этот элемент образа тоже был весьма необычен.
А вот домашний халат оказался суперклеем для внимания.
Ладно бы, это был такой же махровый халатик. Ну и ничего такого, никому их не запрещается носить, и удивления это особого не вызывает — уж тем более, когда человек совершенно точно не ожидает гостей просто потому, что все обходят его дом стороной. Проблема заключалась в том, что халат этот был…
Полностью обклеен вырезками из газет.
Обрывки листов налезали друг на друга океанскими льдинами, перекрывая надписи и превращая халат в один большущий коллаж, на котором вперемешку с кроссвордами мелькали надписи мелким шрифтом и заголовки, никак между собой не связанные.
В городе, где живет и творит Бальзаме Чернокниг, такое одеяние не должно было показаться странным, но даже голова кутюрье взорвалась бы, увидь он такое (но при этом, на заметку Бальзаме идейку бы взял). К тому же, четко различалось, что обрывки наклеены по-любительски, криво и косо. Кое-где даже виднелись капли засохшего клея.
Хозяин дома заметил прилипшие к его халату взгляды гостей.
— Что такого-то? — совершенно нормально осведомился он. — Я просто очень люблю читать. И разгадывать кроссворды, само собой. Без кроссвордов наша газета не имела бы никакой ценности — читал я прессу из других городов, такое себе удовольствие. Точнее, не удовольствие вообще.
Мужчина подождал ответа, поправил продолговатые очки с еле-заметными спиральками на стекле, и продолжил:
