Вот он, кажется, ничего такого не сказал, а мне так неловко стало. Чувствую, как кровь прилила к щекам.
— К тому же, — как ни в чём не бывало, продолжает он, — Зверев не даст тебя в обиду.
Промолчать не смогла:
— Это ты его переоцениваешь. Этот Звягинцев, которого вы все боитесь, сидел в миллиметрах от меня! Я чувствовала его дыхание! Да он даже касался меня! Он мог меня убить! А где в этот момент был хвалёный Зверь?! Сказать? Он по углам девку тискал! Не даст в обиду — это вот это вот? — незаметно для себя повысила голос, почти перешла на крик, вовремя прикусив язык и сбавив тон:- Он меня этим Звягинцевым запугал. Я там чуть не описалась со страху! Хорош защитничек…
Мужчина как-то странно на меня смотрел. Выжидающе, словно ждал продолжения. А какое продолжение? Одни маты в адрес Зверева, разве что.
— Что? — не выдерживаю я.
— Ничего. — отзывается он, переключив всё внимание на чашку, стоящую около него. — Вполне справедливо. Но кое-что меня интересует… Ты неглупа, хороша собой, тебе причитается хорошее наследство. В общем, зачем тебе эта затея? Деньги? Ты же это на всю жизнь запомнишь, первые не забываются, а Зверев рано или поздно возьмёт…
— Эй! — рявкаю я. — Ты о чём вообще? Это что за разговор? Ты меня за шлюху принимаешь?!
— Шлюха, у которой до этих лет мужчины не было? Оригинально. — хмыкает он, не отрывая взгляда от чашки.
— Почему это не было? — нахмурившись, переспрашиваю я, внутренне напрягшись. Ну не маг же он какой-то! Не ясновидящий и не экстрасенс. Хотя я уже ничему не удивлюсь. — Какая разница? Между нами со Зверевым никогда и ничего не будет. Что он там возьмёт?
— Я не хотел тебя обидеть. Я тебя не знаю, рассуждаю исходя из натуры Ромы, а не тебя. Он не упустит такой лакомый кусочек… Вот только нюх к нему вернётся…и всё. Он умеет ставить цели и добиваться желаемого. — переведя на меня взгляд, Дима лениво подпёр голову рукой, рассматривая моё лицо. — Ты же сама хотела честности.
— Ты…п-прости, — не получилось сформулировать вопрос правильно, — Как узнал, что я…невинна? — Господи, и слово же такое подобрала.
— Запах подсказал. — лукаво улыбается мужчина, остановив немигающий взгляд на моих губах. — Он очень многое может рассказать. К примеру, то, что за дверью стоит Рома.
Я вздрагиваю, не ожидая услышать подобной реплики.
— Я смотрю, к кому-то возвращается нюх, да, Рома? — задал громкий вопрос мой собеседник, посмотрев в сторону двери.
Дверь приоткрывается, едва слышно скрипнув. Рома медленно входит в кухню, окидывая меня недовольным взглядом. Поджимает губы и отворачивается к Диме:
— Иди, отдыхай, Дима. Тебе завтра с моей мамой и Лилей весь день по магазинам мотаться. Успеешь мне кости перемыть.
— Денёк обещает быть прекрасным. — подмигнув мне, мужчина встаёт из-за стола. — Спокойной ночи, Лиля.
Киваю как болванчик, не издав ни звука.
Кутаясь в пиджак, опасливо наблюдаю, как мужчины пожимают друг другу руки, после чего один из них выходит и прикрывает за собой дверь. Вздохнув, перевожу взгляд на Зверева. Он словно только этого и ждал, решительно шагает ко мне, уперев по бокам от меня руки в стол. Не отстраниться, не вырваться.
— Я смотрю, наши отношения переходят стремительно на новый уровень. Бессонные ночи прямо как у настоящей пары, Лялька! Я, конечно, готов из-за тебя не высыпаться, но по более приятным причинам…
Глава 35
Роман Зверев
Как же она пахнет! Бедный мой нос. Зачем только уткнулся им в её волосы?
Я осознаю, что это не совсем нормально. Обоняние сейчас сбоит. Не стабилизировалось в полной мере. Это значительно лучше, чем ничего, но всё же запахи настолько разные, их так много, что это вводит меня в лёгкое замешательство.
— Что ты делаешь? — тихо спрашивает она. Не шевелится, замирает и вздрагивает, когда я веду носом к плечу.
— Мерзость. — выдыхаю. — Медвежатиной несёт до одури. Тебе лучше принять ванну. — отстраняюсь рывком, оттолкнувшись от стола.
— Чем от меня несёт? — скосив взгляд, она не торопится поворачиваться и смотреть на меня. — Медвежатиной? Это как вообще?
— Митяем несёт. Димой. — неохотно объясняю я, оттянув ворот пиджака и подув на разгорячённую кожу. — Помойся. Я решу вопрос с одеждой.
— И как ты его решись в это время суток? — повернувшись, спрашивает она. Руки сжимают края пиджака на груди, словно я какой-то маньяк. Словно это могло бы помочь, реши я…
— Я сказал, решу вопрос, значит, решу.
— Ты говорил так о моём наследстве, Зверь. — прищурившись, бросает мне обвинение. — Говорил о Морде. Видимо, забыл спросить разрешения у своей мамочки перед тем, как обещать мне, что пантера может остаться со мной. В доме.
— Осторожнее, Лялька… — шепчу, качая головой. — Я разберусь со всем.
— У тебя нет больше на это времени! — зло цедит она. — Ты помнишь, что я выхожу из ваших дурацких игр? Мне всего этого больше не нужно. Я хочу домой. Сама как-нибудь справлюсь.
— Не справишься. Пока Звягинцев в тебе заинтересован, ты в опасности. Только я могу тебя защитить.
— Ты же всё слышал, Зверь. К чему это притворство? В драмтеатре ты сильно меня защитил? Прости, но защитник из тебя так себе. А вот преследователь ты хороший. Стоит только от тебя отдалиться, сбежать — ты тут как тут. Чудеса, да и только. Как? М? Не по запаху же ты меня вычисляешь постоянно.
— Государственная тайна. — улыбаюсь, а сам сжимаю руки в кулаки. Разговор не из приятных. Да и услышанное под дверью настойчиво засело в голове, что думать могу только об этом. — Ну, — решаю сказать девчонке правду, — Отвезу я тебя домой. Хорошо. Дальше, что? Пусть ты протянешь неделю, в лучшем случае, пока до тебя не доберутся радикалы. Хорошо, если просто прикончат. По-быстрому. А если пустят на новую партию Су? Эйн уверен, что с мёртвых биоматериал не столь чувствителен к мутациям и скрещиванию. Значит, будут вечность выкачивать кровь, костный мозг, возможно, не обойдут и внутренние органы. Это лучше, чем наши конфликты?
— Конфликты? Ты постоянно меня унижаешь! Это не конфликт. Ты мне врёшь. Постоянно врёшь. Где твои хвалёные иные? М? Оборотни? Ты говорил, что скоро кто-то там приедет, и я смогу пообщаться с кем-то из них обо всём этом. Обещал научить чему-то там. А на деле я выгребаю одна! Одна! Что с Мордой, что с врагами, которых у меня до тебя не было! Ты мне бросил в лицо, что мой папа наркоман, употреблявший Су и умудрившийся под ним забацать меня — пузожителя маме! Прекрасно! Вся моя жизнь разрушена из-за тебя! Из-за тебя! Мне что делать? Что думать? Родители вообще меня любили? Или я для них была экспериментом? Каким-то орудием…
Как сложно устроена женская голова! Малолетняя идиотка!
— Не неси херню! — жёстко обрываю её словесный поток. — Любили тебя родители. Так просто получилось, и всё. Большинство населения земли появилось в подпитии, или чем-то похуже. Никто в этом не виноват. Твой отец не знал, что наркотик внесёт свой генетический код. Тебя выносила мать. Под сердцем носила девять месяцев, уже зная, что ты можешь унаследовать отклонения и мутации. С роддома тебя забрали в дом. В семью. Она тебя сиськой кормила. Они с отцом ночи не спали, дочь растили. А ты несёшь херню какую-то, не любили тебя. Самой не стыдно?
