— Ну… — чуть замявшись, говорю, — Не перестанет, конечно.
— Вот и ты воспринимай миры, как одну и ту же книгу, переведенную на множество языков. Ведь согласись, перевод не может быть дословным. Каждый переводчик вносит в него небольшую лепту своего творчества, чтобы повествование было гладким и интересным. Гармоничным…
Вот значит, какова концепция? Мы все видоизмененные копии одного мира. А сколько же существует этих самых первородных миров? В каком из них я сейчас?
— В нашем, конечно, — читает мои мысли драод. А может, я это вслух спросила? — Для тебя все тут выглядит тем местом, где ты ощущала себя наиболее спокойной, счастливой и защищенной. Ведь именно так должны себя чувствовать люди в храме, ты не находишь?
Осторожно киваю, понимая, что он прав. Ведь если бы все тут выглядело незнакомым и более похожем на культовое капище древних магов, я бы явно ощущала испуг и тревогу.
— Но… А как же… Как же Эва? Где она сейчас, — осмеливаюсь задать вопрос, который с первых дней меня волновал и невольно заставлял испытывать чувство вины, словно я украла у бедной девушки ее жизнь. А вдруг я убила бедняжку, заняв ее тело.
— Эва сейчас там, где должна быть, — складывает руки на коленях древний провидец, книга пропадает точно так же, как и появилась.
— А если я вернусь в свой мир, она возвратится сюда? — что-то не очень мне нравятся его расплывчатые ответы. Интересно, он всегда будет со мной говорить такими полунамеками?
— Возможно, — не разочаровывает Клейвоант, продолжая соблюдать атмосферу таинственности.
— Возможно? То есть не точно? — прищурившись, уточняю.
— Ты об Эве пришла беседовать или камень искать? — откидывается на спинку кресла драод, раздраженно блестя глазами. Вот же вредный старик! Впрочем, он прав. В первую очередь Гленн.
— Камень, — хмуро смотрю исподлобья.
— Вот и отлично! — непонятно чему радуется маг, в предвкушении потирая руки.
Глава 24
Знакомая маленький птичка возникает прямо из воздуха и, сделав несколько кругов над нашими головами, садится Клейвоанту на плечо и начинает что-то чирикать ему на ухо.
— Стрижик? — удивленно восклицаю. — А он что тут делает?
— Вот как ты его назвала, — хмыкает мой собеседник. — Любопытно…
— Что тут любопытного? — пожимаю плечами. — Птичка мне напомнила стрижа. Только это ведь совсем не птичка, правда? Я видела в книге… Это душа матери Гленна?
— Нет, что ты, — поглаживает стрижика по перьям драод. — Душа Леолы ушла на перерождение, как и следует. Это эгрегор…
— Что такое эгрегор? — вопросительно хмурюсь.
— Как бы тебе объяснить понятливее? Скажем так, это материализованное посмертное желание Леолы. Она хотела сохранить жизнь сыну и сделала для этого все, что могла, высушила себя магически до дна. Но желание вылечить ребенка было настолько сильным, что последние крупицы магии дали ему материализоваться. Эгрегор видел в тебе спасение для Гленна и делал все возможное, чтоб ты его осуществила — не дал алладисам навредить тебе, показал фрагменты жизни Эвы. А, стоило тебе подумать, что ваши отношения с Теодором могут как-то повлиять на твое решение, немедленно стер воспоминания. Задача эгрегора сделать все возможное, чтобы спасти Гленна. И ему это удалось.
— Тоесть вы хотите сказать, я виновата в том, что Теодор все забыл? — возмущенно фыркаю.
— А разве не об этом ты думала? — поднимает кустистые брови мужчина
— Да, но это был сиюминутный порыв, — озадаченно хмурюсь, принимаясь анализировать все действия своего помощника.
— Этого стало достаточно, — выдает Клейвоант. — Если эгрегор решил, что тебе кто-то или что-то мешает, он, не задумываясь, его устраняет.
Внезапная догадка, словно иглой пронзает мое сердце.
— Как умер уж Эвы? — хрипло спрашиваю, уже понимая каков будет ответ.
— Сердечный приступ, — продолжает невозмутимо поглаживать стрижа Клейвоант. — Хендрик был уже не молодым. А в тот день он шибко перестарался, наказывая тебя…
Прижимаю пальцы к губам, давя ошеломленный возглас. Даже не сомневаюсь в том, кто виноват в этом приступе.
— Так какое из желаний ты выбираешь? — пресекает мои расспросы старец.
— В смысле какое? Можно только одно? — сердце в груди замирает. Как я об этом не подумала?
— Конечно одно, — фыркает драод. — Исполнение желаний процесс трудоемкий и энергозатратный. Целый год артефакт напитывается энергией, чтобы его выполнить, а то и два, или десять. Зависит от самой просьбы. У Гленна тяжелое состояние, да и перемещение в другой мир — это тебе не коза чихнула. Магии высосет прорву…
Мне нужно выбирать? Выбирать между жизнью в своем мире и здоровьем ребенка.
Я могу вернуться домой, стать хорошим специалистом, работать в научном институте, помогать спасать жизни, проводить важные исследования. Или вылечить Гленна и жить тут в Айнвернисе, рядом с Теодором, который тоскует по жене, любит своих детей и не испытывает ко мне ничего кроме жалости и благодарности… И это только в лучшем случае… Смогу ли я существовать возле него, неистово любя, ложится в постель каждую ночь, зная, что он рядом, за несколько метров от меня, видеться с ним за ужином и делать вид, что ничего между нами не было? А может он меня замуж выдаст за кого-то подходящего. Смогу ли я принадлежать другому мужчине? Но еще хуже, если он решит, что обесчестил меня и сам из чувства вины женится на мне и будет всю жизнь ненавидеть, подсознательно воспринимая обузой.
Горло сдавливает спазмом, в груди начинает жечь раскаленным железом. Моя жизнь или жизнь Гленна? До крови закусываю губу, уже в глубине души понимая, что выбор сделан давным-давно.
— Я желаю… — беззвучно шепчу. Стрижик вспархивает с плеча Клейвоанта и с тихим хлопком прямо в воздухе рассыпается смоляными хлопьями, которые принимаются кружить, как огромные черные снежинки. А прямо мне в ладони падает ониксовый блестящий камень. — Я желаю…
Горизонт окрашивается багрянцем. Я ступаю на влажную от утренней росы траву и слышу за спиной закрывшийся переход. Легкие наполняются свежим ароматным воздухом. С наслаждением вдыхаю этот запах с нотками последних летних цветов, сочных трав, влажной земли и освежающей прохлады.
Теодор сидит точно так же, как показывало волшебное зеркало, склонив голову и опершись локтями об колени. Я могла бы подумать, что он заснул от долгого ожидания, но сжатые до побелевших костяшек кулаки указывают на сковавшее его тело напряжение.
— Тео! — выдыхаю вместе с клубком теплого воздуха дорогое имя. Оно белесой дымкой срывается с губ и растворяется в воздухе. Мужчина вздрагивает от неожиданности, но не поднимает головы, словно не верит тому, что услышал.
— Тео! — повторяю громче и делаю несколько шагов, приближаясь к мужчине. Осторожно опускаюсь перед ним на колени, дрожащими пальцами провожу по жестким непослушным кудрям, задыхаясь от переполняющей сердце нежности и тоски. А в следующую секунду даже не успеваю пикнуть, как оказываюсь у него на коленях в крепких, даже слегка болезненных объятьях. Но эта боль сейчас мне нужна, эта жесткость, эта сила.
