«…Шестьдесят четыре, шестьдесят пять…». Она выбила себе внеконкурсное место в самом престижном медицинском вузе и с головой ушла в учёбу. Её курсовые работы ставили в пример кандидатам наук, первые места и премии всех студенческих научных конкурсов принадлежали ей одной. Она наконец-таки с упоением ощутила, каково это – быть оценённой по достоинству. И, дважды в год созваниваясь с родителями, всё ждала, что и они оценят её усилия. Но так и не дождалась.
«…Семьдесят семь, семьдесят восемь…». И тогда Эми разорвала все связи с семьёй. И даже не сообщила им, что Vita Perfectum Corporation предложила ей место в одной из лучших своих лабораторий сразу же после выпуска.
Это был её успех, её триумф, только её! Она – отличница курса, молодой специалист, подающий большие надежды, – заслужила это! Она всего добилась сама! И добьётся ещё большего.
«…Девяносто пять, девяносто шесть…». Эмильен хорошо помнила тот первый восторг, который испытала, получив возможность работать в святая святых VPC – отделе киборгостроения. Ради того, чтобы узнавать больше, учиться новому, и, наконец, получить доступ к самому процессу создания биомашин, она готова была проводить на работе дни и ночи. Взлёт по карьерной лестнице не заставил себя долго ждать.
«…Сто двадцать три, сто двадцать четыре…». От воспоминаний на душе потеплело, и губы Эмильен растянулись в мечтательной улыбке: за киборгами было будущее. Скольким людям они облегчили жизнь? Скольким спасли? Скольким ещё спасут? Киборги-охранники, киборги-спасатели, пусть даже и военные – все они были частью оборудования, стоящего на страже спокойствия и безопасности мирного населения. А ей, доктору Лиувиллен, надлежало быть созидателем основ этой безопасности. Как повар, создающий новый шедевр, как древняя ведьма, склонившаяся над котлом, – она творила, комбинировала, формировала наборы нужных фрагментов генетического кода из огромного архива человеческого генофонда, создавая идеальный гибрид человека и машины.
«…Двести, двести один, двести два…». Выращивание в инкубационных камерах занимало не более месяца. Одновременно с синтезированием ткани шёл и процесс вживления высокотехнологичных имплантатов, усиливающих кости, мышцы и все жизненно важные системы организма. Это позволяло киборгам в разы превосходить людей в физической силе, ловкости, скорости и выносливости. А способность запускать ускоренную регенерацию тканей, в качестве источника энергии используя практически любую органику, и вовсе делала их почти идеальными солдатами. Далее шла очередь процессора, вживляемого в мозг и отвечающего за слаженную работу всех систем. Три месяца – и совершенная машина в человеческом теле была готова к эксплуатации. Эмильен была необыкновенно горда своей причастностью к этому процессу творения. Выкрики же противников киборгостроения о негуманности подобных технологий она всегда пропускала мимо ушей, считая их лишь происками конкурентов. Киборги не были людьми. Не имели собственного сознания, личности, свободы воли, не обладали даже искусственным интеллектом андроидов или иных мыслящих машин. Они лишь подчинялись программе процессора, доведённой почти до совершенства симбиозом с рефлексами человеческого тела. А потом…
Потом Эми впервые увидела, как киборг «сходит с ума», из-за нарушения связей процессора с мозгом получая возможность игнорировать команды. Превращаясь в пресловутую «машину смерти», сметающую всё и вся на своём пути. Доктор Лиувиллен была утверждена на должность главы проекта по устранению производственного брака. Её задача состояла в анализе возникших ошибок и усилении контроля над мозгом для будущих поколений. Также ей предстояло модернизировать систему тестирования для тысяч и тысяч уже выпущенных и функционирующих киборгов, дабы по любым отклонениям в их поведении вычислять и отзывать возможный брак. Затраты на исследования и немедленную замену потенциально бракованных экземпляров были огромны. Но это было несравнимо с тем ущербом, что могла нанести VPC поднявшаяся в обществе шумиха, если бы информация о спятивших киборгах стала достоянием общественности. Эмильен почти не помнила испытуемых, которых VPC предоставляла ей для исследований. Они были всего лишь материалом. Но вот их глаза… В этих глазах был страх. Настоящий, жуткий, пробирающий до дрожи. Как будто они понимали, что происходит. Как будто им было страшно умирать.
Эмильен с силой вцепилась пальцами в края койки, пытаясь вспомнить, что было дальше, и с ужасом осознала, что не может.
От подкатившей к горлу паники стало трудно дышать. Эмильен была готова закричать от ужаса, но тут на соседней койке беспокойно зашевелился Ларай, вырывая Эми из лап липкого и холодного оцепенения.
Нет. Она не будет поддаваться страху. Пытаться заснуть уже бесполезно, лучше заняться делом. Искать зацепки, искать ответы на свои вопросы. Только сперва – немного эндорфина, и у неё всё будет в порядке. Так всегда бывало.
* * *
Брэд открыл глаза, вглядываясь в нечёткие силуэты вокруг. Как долго он спал? Два часа? Три? Вряд ли больше – корабль ещё не перешёл на дневное освещение.
Единственным источником света в медотсеке было лишь слабое мерцание от стола у стены. В этом свечении он сумел разглядеть сидящую за столом Эмильен, сосредоточенно склонившуюся над планшетом.
Кажется, не спалось не только ему одному.
– Ночная смена? – негромко проговорил Брэд, приподнимаясь на локтях.
– Ох… – Эмильен вздрогнула, но уже через мгновение на её лице нарисовалась дружелюбная улыбка. – Просто читала. Как ты себя чувствуешь?
Ларай уселся на кушетке, прислушиваясь к себе.
– Сносно, – коротко резюмировал он.
Тело ощущалось несколько вялым. Привычно ныл искусственный коленный сустав: он частенько напоминал о себе при общем недомогании. Зато голова уже совершенно не кружилась, разве что снова хотелось пить. Всё это, по мнению Ларая, вполне укладывалось в понятие «сносно». Ведь что ни говори, а современные медикаменты эффективно восстанавливали даже серьёзные травмы, после которых раньше пришлось бы проваляться дней пять, а то и десять.
Отложив планшет, Эмильен подошла к кушетке и коснулась небольшой панели у её изголовья, добавляя медотсеку света. Не настолько, чтобы он слепил привыкшие к полумраку глаза, но достаточно, чтобы придать серым силуэтам более чёткие очертания и цвета.
– Раз ты уже всё равно не спишь, я осмотрю тебя, не возражаешь?
На удивление, выглядела доктор Лиувиллен гораздо более бодрой и жизнерадостной, чем этого можно было бы ожидать от не спавшего полночи или же проснувшегося в такую несусветную рань человека.
– Как скажешь, – Ларай пожал плечами.
Удовлетворённо кивнув, Эмильен присела на краешек койки рядом с Брэдом и извлекла из нагрудного кармана небольшой фонарик.
– Следи за моим указательным пальцем, – деловито велела она, отводя руку в сторону и направляя в глаз Брэда луч фонарика.
С трудом подавляя желание проморгаться, Ларай терпеливо следил за маячившим перед глазами пальцем.
