Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
– Прекратить огонь, – одними губами прошептал Соколов.
Но танки и так перестали стрелять. Экипажи как завороженные смотрели на то, что происходило в полукилометре от них. Огонь на рельсах начинал понемногу угасать. И на фоне яркого огня стали появляться совершенно черные остовы танков, сорванные башни, перевернутые машины и трупы, трупы, трупы. Черные, обгоревшие. Где-то на самой окраине у леса еще кто-то шевелился на дымящейся земле. И только теперь до Алексея дошло, что он не видит снега. Он испарился…
Откинув крышку, Соколов выбрался из башни и уселся на край люка. Несмотря на большое расстояние, даже на позициях его группы страшно воняло горелой резиной, бензиновой копотью и горелым мясом. Сбоку подошел Гужов, взобрался на башню и сел рядом с лейтенантом.
– Знаешь, на что это было похоже? В сорок первом мне попался один немец, который чудом пережил удар наших «Катюш» по станции в «Орше». Там от станции в течение нескольких минут не осталось ничего. Вообще ничего. Горело все. Я только потом понял всю силу систем залпового огня. Не сила взрыва каждой конкретной реактивной мины или всех по очереди. Там сила встречной взрывной волны играет страшную роль. Она усиливается во много раз и в пыль превращает все. От домов до человеческой плоти. Начисто!
– Ну, теперь держись, Гужов. – Алексей потряс головой, пытаясь восстановить слух. – Теперь они будут долбить нас и с воздуха, и артиллерией, и будут снова и снова атаковать. К ним резервы подошли. Может, хоть сегодняшний урок чему-то фашистов научит. Честно говоря, нам отсюда деваться некуда. Знаешь, сколько у нас в баках горючего? Километров на пятьдесят. До немцев доехать не сможем, не то что до своих. А у тех, кто сейчас на аэродроме, и того меньше. Так что драться нам только здесь или подрывать танки и потом уходить.
– Пока у нас за спиной чисто, я возьму ребят, пройдусь по запасным путям. Может, найдем какую завалящую цистерну с соляром. Может, еще что ценное.
– Немцы соляр не используют. У них сплошь бензиновые двигатели. Но ты все равно прочеши дальние подступы. Заодно и своих проверь возле лабазов.
Гужов ушел, а Алексей снова поднялся на свой НП на пожарной каланче. Связи с корпусом и батальоном не было. Но зато теперь над Тацинской кружили немецкие пикировщики. «Погода улучшилась, черт бы ее побрал», – подумал Соколов. Бомбардировщики поднялись к тучам и потянулись на запад. И снова стали бить пушки, поднялся треск выстрелов. Снова кипел бой, на обескровленный корпус немцы бросали все новые и новые силы.
Зуммер телефона заставил забиться сердце. Неужели сведения от командования? Но это снова было сообщение с боевого охранения. Немцы группируются с юго-запада. Около полусотни танков и пехота. Грузовики подвозят еще пехоту. Пошли несколько бронетранспортеров.
– Внимание, Букин! – позвал Соколов в трубку полевого телефона. И голос младшего лейтенанта отозвался уверенно и с обычной Ленькиной бравадой. – Соберись, Леня, на тебя идет полсотни танков. Перед тобой открытое пространство, им тебя не обойти. На постоянном прицеле подпускай и бей болванками. Пехоту отсечет минометный огонь. В крайнем случае, если все будет плохо складываться, поддержу тебя своими тремя танками, ударю сбоку.
– Что там у тебя за фейерверк был? – поинтересовался младший лейтенант. – У нас остатки стекол повылетали, а у старшины пехотной роты пломба из зуба выскочила и в кашу. Он пробу снимал как раз на кухне.
«Шутит, значит, хорошо, – подумал Соколов. – Плохо, когда командиры духом падают. Тогда и солдатам невесело. Ничего, у Леньки Букина взвод сплоченный, и командир он толковый, опытный. Я даже не сомневался, когда его за себя оставлял. И сейчас не сомневаюсь». Снизу раздался резкий свист. Соколов перегнулся через край стены и увидел, как несколько автоматчиков побежали на позиции, а возле каланчи остался Гужов с какой-то бутылкой в руках.
Спустившись к нему, Алексей принюхался. От старшего лейтенант пахло авиационным керосином, как будто он обливался им.
– Это что? – насторожился Алексей.
– Я тебя хотел спросить, там шесть цистерн вот с этим делом. Это же не бензин? А что? Керосин?
– Гужов, это авиационный керосин! И его там шесть цистерн? Полных?
– Ну да. Польза есть от этого зелья? Может, опять на пути выкатим или другим способом устроим огневую завесу?
– Я подумаю, а ты беги к своим, там опять атака готовится. Сегодня будет тяжелый день.
Выругавшись, Гужов побежал к своим пехотинцам, а Алексей поспешил к своему «Зверобою». Когда Соколов подбежал на позиции, танкисты поправляли танковый окоп и блиндаж. Подозвав Бабенко, Алексей сунул ему бутылку с керосином.
– Семен Михалыч! Вы знаете, что это такое?
– Это? – Механик-водитель понюхал жидкость и пожал плечами. – Ну, керосин авиационный. А что? Он как бензин не взрывается, но горит хорошо.
– Подождите, я не о том. Вы инженер-испытатель, вы мне скажите, на этом топливе дизель танка сколько проработает? А если смешать его с настоящим соляром, сколько танк пройдет, прежде чем у него движок полетит?
– Ах, вот вы о чем, – улыбнулся Бабенко. – Ну да, у нас баки-то почти пустые. Я понял вас. Нет, для танка не годится. Другой выход можно найти. Надо авиационный керосин смешать с моторным маслом, тогда можно залить. Работать будет, но потом придется и движки перебирать, и топливную систему промывать.
– И что, танки не встанут на полпути?
– Видите ли, Алексей Иванович, – снова улыбнулся Бабенко и стал похож на школьного учителя, объясняющего урок бестолковому ученику. – Авиационный керосин – это очень хорошо очищенный соляр, очень чистый продукт переработки нефти. Это если уж совсем просто объяснять. И чтобы получить из авиационного керосина нужный нам соляр, его нужно… э-э, испачкать, сделать тяжелее, более вязким. Это будет почти то, что нам нужно. Я думаю, хватит нам сжечь все семьсот литров во всех своих баках. А много есть керосина?
– Шесть цистерн по шестьдесят тонн. Это же… это же полная заправка для десятков танков, больше семидесяти или восьмидесяти танков! Надо срочно связаться со штабом корпуса. Если на аэродроме еще есть невзорванные цистерны, то их можно использовать. И там должно быть моторное масло. Тогда хватит на весь корпус, понимаете? Вы можете рассчитать, в каких пропорциях надо смешивать?
Лейтенант Соколов еще не знал, что к вечеру 25 декабря в корпусе осталось всего 58 танков. Забравшись в танк, Алексей принялся вызывать Топилина. Комбат отозвался очень быстро, и отголосков боя не было слышно. Правда, голос у майора был бесконечно усталым.
– Живой, Соколов! Я рад, что держишься. Как у тебя с танками, осталось что-то?
– Две машины повреждены, но могут сражаться. Отбили сильную атаку немцев. Сейчас снова идут. Какие будут приказания, товарищ майор? Каково положение корпуса?
– Положение сложное. Связались с командованием, обещали помощь. Соколов, как только отобьешь атаку, планируй выходить со станции и идти на соединение с нами. Укажешь время и место прорыва. Мы тебя поддержим.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
