Её от остальных не отличало ничего. Нет, серьёзно, они все были одинаковыми — примерно одинаковый возраст, одно телосложение, длинные прямые волосы чёрного цвета, кожа не нормального бежевого цвета, а с заметным розовым отливом, тёмно-алые большие глаза в обрамлении чёрных ресничек. Все одинаковые. У них даже голоса были похожи настолько, что отличить сложно, но конкретно этот я отличила без труда — не зря столько времени выслушивала.
Я не отреагировала на её реплику, Лиззи повернула голову и с беспокойством взглянула на меня, в этот момент старающуюся глубоко дышать в тщетных попытках успокоиться.
И я бы успокоилась, точно знаю, и адекватный выход из ситуации я бы нашла, если бы глупая девица не решила надменно добавить:
— Вернитесь в зал и дослушайте службу, а после я лично поговорю с айэром Оркоми о наказании для вас.
Ах, ну раз лично…
— Ада, — едва ли не взмолилась Лиззи, крепко-крепко вцепившись в мою ладонь.
— Видит Тьма, я этого не хотела, — не знаю даже, для кого сказала это, но я чувствовала себя просто прекрасно, когда поднимала руку и прижимала раскрытую ладонь к стеклянной двери.
Женщине нельзя использовать магию? Катитесь вы во Мрак со всеми своими правилами и законами!
На сильных негативных эмоциях магический импульс дался легко даже с моим исчерпанным и крайне медленно восстанавливающимся резервом.
Запястье пронзило болью, но я уловила её лишь краем сознания, с искренним наслаждением слушая оглушительный звон разбивающегося стекла! Осколки двери выбило на мраморный порог! От взрыва зазвенели и пошли трещинами и остальные стёкла!
И я, чувствуя себя просто прекрасно, с видом победителя перешагнула через дверную раму и оказалась на свободе, вытащив за собой и Элизабет.
Нас встретило потрясённое молчание и… две плохо скрываемые улыбки. Точнее, Окроми свою ещё хоть как-то скрыть пытался, Дэмис же улыбался широко и совершенно счастливо.
И именно он, едва мы начали спускаться по ступенькам, громко и весело возмутился:
— Почему так долго, дорогая? Столик в «Малахитовом бутоне» уже давно ждёт!
То есть некоторые только что демонстративно одобрили то, что я тут сделала! Не то, чтобы мне нужно было чьё-то одобрение, но теперь сёстры точно не начнут швыряться в меня осколками собственной двери.
Однако Йэхар всё же не был правителем, им являлся Оркоми, и он, помня об обязательствах, накладываемых статусом, не мог молча принять издевательство над местной вроде как религией.
— Зачем вы сломали дверь, Аделаида? — Прохладно, но в целом с достоинством и величием вопросил он негромко, но так, что все услышали.
Пожав плечами, я спустилась с последней ступеньки на землю и честно ответила:
— Они не хотели открывать.
На том конфликт был исчерпан. Если сёстры и жаждали наказания для меня, которым мне до этого и угрожали, то сейчас они все окончательно уяснили, что рассчитывать тут не на что.
Но был момент, который была обязана прояснить я.
И, подойдя к Оркоми настолько, что между нами осталось два шага, я закинула голову, с прищуром оглядела его всего, особенно пристально изучив невозмутимое лицо, и прямо спросила:
— Как вы относитесь к тому, что проповедуют в храме Цветения?
— Вы об отсутствии прав у женщин? — Холодно уточнил он.
Я уже знала, что услышу от него. Да, сёстры могут нести свою религиозную правду, но отсутствие прав у женщин прописано на законодательном уровне — на том уровне, который контролирует Оркоми. Если он не изменил этого, значит, его всё устраивает.
— Именно об этом, — мой тон не уступал ему по холодности.
И плевать я хотела на то, что с целым правителем говорю. Если он собирается взять Лиззи в жёны, то он сделает это нормально, так, как и полагается, с обоюдными клятвами и обязанностями, налагаемыми на обоих супругов.
В противном случае я убью сначала его, затем раэра, а после мы с Лиззи сбежим, потому что отдавать её замуж за тирана я не намерена. В конце концов, работа всей моей жизни заключается в сохранности её жизни и обеспечении её безопасности, а лишённый прав брак этому прямо препятствует.
— Негативно, Ада, — было сказано честно, но… на айшисском.
Ответ айэра поняли лишь мы четверо. И о чём это говорит?
Правитель не хочет, чтобы его народ считал, будто он против законов, которые сам и устанавливает. Значит, он или врёт сейчас мне, или по каким-то причинам не может или не хочет изменять законодательство. По каким же? И связано ли это с тем, что семнадцать его предыдущих невест ныне мертвы?
Что ж, раэр Йэхар обещал мне завтрак, и во время него я выспрошу у него всё, что только возможно.
Глава 24
Мы перенеслись порталом прямо к порогу «Малахитового бутона». Вдвоём.
— А почему не верхом? — Полюбопытствовала я, с интересом оглядывая вход в это интересное заведение.
Внимание привлекала вывеска — огромная, светло-зелёная, неопределённой формы с рваными краями, а прямо по центру в традиционном для местных стиле снизу вверх были выведены изящные буквы названия.
Ниже были двойные деревянные двери со стеклянными зелёными вставками, ещё ниже имелся простой каменный порог, на котором мы и оказались.
— В этой части города исключительно пешие прогулки, в остальном городе проезд только на самоходных повозках. — Вежливо поделился познаниями сопровождающий меня мужчина и тут же поинтересовался: — Идём внутрь или прогуляемся?
Мне хотелось посмотреть город, но я хорошо помнила о том, что после завтрака у меня ещё будет на это время, а потому:
— У меня слишком много вопросов, — я даже смогла вежливо улыбнуться внимательно меня рассматривающему Йэхару.
— А я-то думаю, чего ты такая послушная, — ехидно заметил он, усмехнулся и галантно открыл передо мной дверь в ресторан.
Не став никак реагировать на его последнюю фразу, я первой вошла в заведение. И чисто машинально тут же напряжённо замерла, едва в нашу сторону с двух сторон устремились мужчины в странной светло-голубой форме, которая не была похожа на военную, но кто их тут знает.
Опасности я не ощущала, тут вообще было уютно и тепло, но замерла на чистых рефлексах.
— Брысь отсюда, — мгновенно среагировал раэр, жестом велев мужчинам исчезнуть.
Те были из понятливых, поэтому уже в следующее мгновение мы с ним оказались одни.
Ничего не говоря, Дэмис подошёл, взял и уместил мою ладонь на сгибе своего локтя, после чего весело поинтересовался:
— Общий зал или отдельный столик на крыше?
— Столик на крыше, — ответила без раздумий.
И, заинтересованная до крайности, позволила ему увести меня куда-то влево, за дверку, вверх по лестнице, за ещё одну дверь… Едва она открылась, в лицо ударил порыв свежего прохладного воздуха. Яркое солнышко погладило кожу, слух мгновенно уловил и пение птичек, находящихся на разном расстоянии от нас, и далёкие многочисленные голоса в основном мужчин, и шипение кого-то в кустах на внутреннем дворе ресторана.
