— Скорее всего, отравление, — сказал де Неваль. — Никаких ран на телах, но двери не заперты. И на столе стоят три чашки. Кто-то был в гостях у мадам Латуф.
— Чаепитие с Дуамутефом, — пробормотала я.
— Что? — переспросил ловчий.
— Ничего, — ответила я. — Просто мысли вслух. Я была вчера у мадам Латуф. И видела там мадам Бюссар. Обе были живы и здоровы, и мадам Бюссар наговорила много интересного. Поэтому очень интересно, кто наведался к ним в гостипослеменя.
Но выяснить, кто заходил в дом мадам Латуф, не удалось. Прислуга была приходящей — служанка ушла накануне вечером, после моего появления, и пришла только в девять утра, застав городского главу над двумя трупами.
Разумеется, городской глава был проверен на предмет ран. Он попробовал возмутиться, но граф Лагар проявил недюжинные способности в убеждении, самолично осмотрел месье Латуфа и заверил меня, что никаких ран нет.
Горожан вызывали по списку, осматривали, но ни у одного не обнаружилось характерного ранения.
Предоставив графу и ловчим сосредоточиться на своих обязанностях, я вернулась к спискам жертв, которые мне никак не удавалось дочитать. Я просидела над ними всю ночь и половину следующего дня и исчертила карту, нанося места убийств и сверяя даты. Мне понадобилось снова и снова обращаться к священнику, чтобы он припомнил подробности той или иной смерти, и к полудню следующего дня моя работа была закончена. Я сидела в кресле, поставив локти на стол, смотрела на карту Ардеша и его окрестностей и, наконец-то, поняла, что здесь происходило. И в эту картину идеально вплелась смерть мадам Анастейши и её экзальтированной подруги мадам Латуф.
К трем часам в кабинет священника были приглашены Франко де Неваль и граф Лагар. Расстелив перед ними карту и развернув списки, я начала:
— Медлить больше нельзя. До этого дня мы ловили оборотня каждый в одиночку, теперь пора объединиться, чтобы убийства в Ардеше прекратились.
Ловчий и граф одинаково поморщились, когда я произнесла «оборотень». Но я невозмутимо продолжала:
— Мы ловили в дюнах, вы прочесывали лес, но оборотень ускользал. Поэтому предлагаю сменить тактику и расставить сети в другом месте.
— Где же? — коротко спросил Лагар.
— На большой дороге, — ответила я и показала пальцем отметку на карте. — Вот здесь погибло двадцать четыре человека. Двадцать мужчин, четыре женщины. Все шли с ярмарки, все были навеселе, у всех при себе были деньги. А после того, как нашли трупы, денег не обнаружили. Какой жадный волк, не находите?
— Грабитель? — недоверчиво спросил де Неваль.
— Завтра как раз ярмарка, — сказала я небрежно. — Так что будем ловить убийцу на живца.
— Отличная идея! — оживился де Неваль. — Я могу переодеться простолюдином и…
— Умоляю вас, Франко, — теперь уже поморщилась я. — Вы с такой помпой заявились в Ардеш, что теперь вас знает каждая собака. И месье Рауль тоже не подходит, — пресекла я возражения графа. — Лучше всего идти мне. К тому же, ограбить женщину — это всегда безопасно и просто. Уверена, что оборотень меня не пропустит.
— Разумно, — согласился ловчий. — Хороший план, мадемуазель. Может сработать.
Но Лагару придумка не понравилась.
— Решили использовать себя вместо наживки? — спросил он угрюмо. — Я не позволю.
Де Неваль благоразумно сделал вид, что ничего не слышал и принялся с преувеличенным интересом разглядывать карту, которую уже изучил вдоль и поперек.
— Вас никто и не спрашивает, — ответила я, глядя в янтарные волчьи глаза графа. — Вы мне не муж и не любовник, чтобы принимать участие в моей жизни.
Лагар помрачнел ещё больше, а де Неваль закашлялся в кулак. Граф похлопал ловчего по спине — да так, что тому пришлось ухватиться за стол, чтобы устоять на ногах.
— Скорее всего, завтра после ярмарки оборотень опять выйдет на охоту, — сказала я, не обращая внимания на их приятельские подначки. — Тут мы его и поймаем.
— Я поставлю вдоль дороги своих людей… — пылко заговорил де Неваль, но я сразу притушила его энтузиазм.
— Никаких людей на большой дороге, — велела я. — Франко, вы устраиваете засаду в лесу совсемисвоими людьми. А вы, Рауль, по секрету рассказываете об этом двум-трем самым болтливым господам Ардеша. И сами уезжаете куда-нибудь. Скажем, по секретному поручению королевских ловчих. На пару дней.
— Мне нравится, — поддержал де Неваль. — Кто бы ни был этот убийца — волк, оборотень или человек, он не хитрее нас троих.
Лагар ничего не сказал, но стиснул зубы так, что желваки заиграли. Казалось, он сдерживается из последних сил, чтобы не броситься на меня. Но я не испугалась и с усмешкой посмотрела на графа.
— Если вас, месье Лагар, — сказала я, — беспокоит моя безопасность, то проследите, чтобы со мной ничего не случилось.
Он опустил голову, так что волосы упали на лицо, и молча кивнул, показывая, что принимает мое решение.
16. Ленточки, вафельки и капелькиЯрмарочный день тянулся, как переваренная патока. Наряженная в хорошенькое серое платье и синий передник, я слонялась между рядами, позванивая кошельком, полным монет. Очки и трость я оставила в доме священника, подсунула под щеки два комочка ваты, надела чепец в оборках — и вряд ли узнала бы себя в зеркале.
— Я живу в деревне, в пятнадцати милях отсюда, у меня свадьба через три месяца, — доверительно рассказывала я каждому торговцу и лавочнику, — и мне нужны самые красивые ленты и самое тонкое кружево. Есть у вас такое?
Лент было много, и в кружевах не было недостатка, но мне все не нравились. Я приценивалась, вертела в руках товар, и… сомневалась, сомневалась и сомневалась.
— Что такой красивой девушке раздумывать? — заигрывал со мной торговец тканями. — Алые ленты — самые красивые. Они прекрасно подойдут для такой милой мадемуазель!
— Но шелк недостаточно тонкий, — надула я губы, пропуская ленты сквозь пальцы. — Мой жених дал мне кучу монет, чтобы я купила всё самое лучшее. Нет, я не могу тратить деньги на пустяки…
Иногда я уже готова была купить и доставала из кошелька пару новеньких золотых — они сияли, как кусочки солнца, привлекая всеобщее внимание. Глаза торговцев жадно блестели, но я убирала монеты обратно в кошелек и кокетливо качала головой: нет, товар недостаточно хорош для такой невесты, как я.
Не забыла я пропустить пару стаканов пива, жалуясь на жару, и съела вафлю, поджаренную на переносной жаровне. Вафельщик не узнал меня, и принялся жаловаться точно так же, как жаловался, когда продавал вафли ещё нам с Анной-Ми:
— Проклятый волк всех запугал! Раньше здесь собиралось по десять тысяч человек, а теперь только самые смелые приезжают. И то если с обозом. И эти недотепы всё не могут его поймать?
