Говоря все это, сэр Уилдред наклонился и принялся пилить большим напильником железные заклепки, которые скрепляли кандалы на ногах пленника.
– Вы хотите помочь мне бежать?! – воскликнул Блейк. – Но ведь если вас обнаружат, король прикажет сурово наказать вас!
– Не обнаружат, – ответил Уилдред. – Все продумано. Но во всяком случае, для тебя риск есть и серьезный. Сегодня ночью на наружной стене будет дежурить сэр Гай, и провести тебя туда будет нетрудно. Тебя проводят, и ты сможешь направиться в Ниммр вдоль гор. Дальше ворот города мы не сможем тебя сопровождать – за нами следят два самых подлых шпиона Богуна, но завтра утром мы, может быть, найдем способ выйти на равнину с запасной лошадью.
– А теперь ответь нам на вопрос, который приводит нас в недоумение, – сказал сэр Гай.
– Слушаю, – ответил Блейк.
– Ты похитил, и надо сказать, тебе это прекрасно удалось, принцессу Гвинальду прямо из-под носа Богуна. Но позже ее видели в лапах сарацинов. Как это могло произойти?
– Где ее видели?
– За наружной стеной. Сарацины тащили ее по перевалу, – ответил Уилдред.
Блейк рассказал, что случилось с момента, когда он отнял Гвинальду у Богуна, и чем все это закончилось.
Заклепки были распилены, и он снова оказался на свободе.
Тайными переходами Уилдред повел его к себе. Его накормили, дали новую одежду и полностью снарядили в дальнюю дорогу, ибо понимали, что без лошади, оружия, провианта невозможно идти по незнакомой местности.
В полночь Уилдред провел его через потайную дверь замка и сопровождал до наружной стены, где их встретил сэр Гай. Через несколько минут Блейк попрощался с благородными рыцарями, которые совсем недавно были его противниками в битве, вскочил в седло и через крепостные ворота выехал на освещенную звездами дорогу, ведущую к вершинам гор Сеполькро.
* * *
То-Ят, обезьяний король, поймал вкусного жучка в гнилой коре упавшего дерева.
Вокруг него находились обезьяны его племени. Был полдень, и они предавались безделью под большими деревьями на краю обширной поляны. Они были довольны собой и всем миром. В их сторону продвигались трое, но ветер дул от них, поэтому ни То-Ят, ни его соплеменники не почувствовали запаха тармангани. Тропинка в джунглях была влажной, потому что всю ночь шел дождь, и троица шла, не производя никакого шума, который мог бы насторожить обезьян. Кроме того, люди шли предельно аккуратно, так как не ели уже два дня и надеялись подстрелить какую-нибудь добычу.
Первым шел бедуин с карабином в руках. Глаза его злобно сверкали. За ним тащился седой старик, мучимый лихорадкой. Он шел, шатаясь, и опирался на суковатую палку. А третьей шла девушка. Одежда ее, сшитая из дорогой ткани, была грязна и изорвана.
Хотя черты ее лица искажали гримасы боли и усталости, все же оно сохраняло почти небесную красоту. Она брела, пошатываясь, но не потеряла королевской осанки.
Вдруг бедуин заметил на краю поляны молодую обезьяну, которая, заигравшись, отошла достаточно далеко от своих соплеменников. Наконец-то добыча! Бедуин вскинул старое ружье и прицелился. Затаив дыхание, он нажал на спуск. Грянул выстрел, и в ту же минуту поляна огласилась криком раненой обезьяны. Моментально на крик сбежались старые самцы и, увидев тармангани, остановились. Поведение обезьян во многом непредсказуемо. Они могли броситься в бегство при виде ненавистной страшной гремящей палки, но могли и напасть, чтобы отомстить за гибель своего соплеменника. В этот день они выбрали месть!
По команде То-Ята крупные обезьяны-самцы, оскалив клыки, двинулись вперед. Когда голодные тармангани побежали посмотреть, что же они подстрелили и можно ли это есть, они нос к носу столкнулись со злобно рычащими чудовищами.
Фахд и Стимбол моментально развернулись и бросились прочь. Араб подло оттолкнул Гвинальду со своего пути, и она упала на землю. Обезьяна, бежавшая впереди, заметила это и прыгнула девушке на спину, готовая вонзить зубы ей в шею, но в этот момент подскочил То-Ят и ударом отбросил обезьяну в сторону.
То-Ят уже видел женщин тармангани и понял, что перед ним одна из них, а поскольку он был обезьяньим королем, то решил взять ее в жены.
Но другой самец, потиравший ушибленное место, не был склонен терпеть королевский произвол и уступать добычу, принадлежавшую ему по праву.
Взбешенный от ярости, с обнаженными клыками он угрожающе двинулся на То-Ята, который деловито тащил девушку на поляну.
– Пошел прочь, – сказал То-Ят и оскалил зубы. – Это самка То-Ята.
– Это самка Го-Ята, – ответил другой, продолжая приближаться.
– Убью! – зарычал То-Ят.
Го-Ят пропустил угрозу мимо ушей.
Тогда То-Ят неожиданно поднял Гвинальду своими волосатыми руками и что было сил помчался в джунгли. За ним в погоню с дикими криками ринулся Го-Ят.
Принцесса Гвинальда с округлившимися от ужаса глазами пыталась вырваться из цепких лап косматого чудовища, уносившего ее в чащу леса. Она никогда не видела и даже не слышала о человекообразных обезьянах и была уверена, что это огромное чудовище – один из обитателей ненавистного внешнего мира, населенного страшными созданиями, не исключая драконов и прочей нечисти. Как учили ее с детства, внешний мир, захваченный сарацинами, враждебен и ужасен, и только далеко-далеко есть чудесная страна, которая зовется Англией.
Теперь она даже не пыталась угадать свою дальнейшую судьбу и смирилась с ней.
То-Ят вскоре понял, что с таким грузом, как эта самка, ему не удастся далеко убежать, но и отказываться от нее ему не хотелось. Внезапно он остановился и повернулся к преследователю лицом. Го-Ят бежал с пеной у рта, взъерошенный и утробно рычащий: типичный образчик звериной жестокости, грубой силы и иступленной ярости. То-Ят опустил добычу на землю и приготовился к бою, дабы поставить на место зарвавшегося подданного.
Гвинальда, ослабевшая от усталости, голода, потрясенная всем пережитым, чуть дыша лежала на земле.
То-Ят и Го-Ят, увлеченные ссорой, забыли обо всем остальном. Если бы Гвинальда была в силах воспользоваться этим моментом, она могла бы убежать, но она была слишком истощена, чтобы использовать последний шанс, дарованный ей судьбой.
Испуганная и объятая ужасом, она смотрела на этих безобразных полулюдей-полузверей, которые готовились драться за право обладать ею.
Однако Гвинальда была не единственной свидетельницей воинственных приготовлений.
Из густого кустарника, служившего надежным укрытием, некто другой наблюдал за этой сценой неподвижным взглядом. Увлеченные подготовкой к схватке, ни То-Ят, ни Го-Ят не замечали легкого движения листьев кустарника, вызванного дыханием и изменением положения тела второго зрителя. Вероятно, ни сама дуэль, ни ее результат не интересовали его, поскольку стоило обезьянам броситься друг на друга, как он вскочил и вышел на открытое пространство. Это был огромный лев с черной гривой и рыжеватой шерстью, которая казалась золотой в солнечных лучах.
