красного - за кроваво-алый оттенок глины здешней почвы. Небо затянулось летними сумерками, и свет от огней вражеского лагеря делал его хорошо заметным в вечерней мгле. Словно рассыпавшиеся звезды, упавшие на землю, оторвавшись от действительности, подумал Френсис и затем обернулся на звук своего имени.
Приближающийся человек был ему хорошо знаком и пользовался глубоким уважением Ричарда. Им оказался сэр Хэмфри Стаффорд, кузен, так опечаливший Бекингема, когда последний пытался поднять в Херефордшире бунт. Френсис усмехнулся и от удовольствия лицезрения старого друга сумел на миг позабыть, что завтра в это же время они оба уже могут лежать мертвыми.
'Рад видеть вас, Хэмфри, ваше прибытие будет многое значить для короля'.
'Расскажите мне о Тюдоре, Френсис. Сколько людей у него получилось собрать?'
'Наши разведчики докладывают, - почти пять тысяч или около того'.
Хэмфри втянул в легкие воздух. 'Не более этой цифры?'
Френсис кивнул. 'Единственный английский рыцарь, открыто заявивший, что станет сражаться за Тюдора, - сэр Гилберт Тальбот, мы думаем, он привел где-то пять сотен вассалов. У Тюдора в изгнании насчитывалось в окружении несколько сотен англичан - закоренелых ланкастерцев и им подобных. Он также смог выгодно использовать свою уэльскую кровь, наполнив ряды тысячами двумя уэльсцев. Остальные пришли из Франции'. Угол рта Френсиса изогнулся. 'Пена с каждой пивной причалов в Арфлере, не говоря о множестве уголовников, выбиравших между Тюдором и петлей висельника!'
Хэмфри ухмыльнулся. 'Язви их оспа, какая разница, будь они хоть дьявольским отродьем? Только не когда этой швали насчитывается пять тысяч, против короля многие поворачивали и вдвое большую армию!'
'Хотелось бы мне, чтобы все оказалось так просто', - угрюмо ответил Френсис. Он направился вперед, к краю обрыва. 'Взгляните сами. Вон там, на юго-западе, стоит лагерь Тюдора'.
Хэмфри прищурился, всматриваясь вдаль. Под ними, как и сказал Френсис, сияли огни палаточного городка Генриха. Но мерцание виднелось также как с северной, так и с южной стороны.
Френсис махнул рукой на север. 'Сэр Уильям Стэнли с почти двумя тысячами своих наемников. И лорд Стэнли, расположившийся к югу - в Дадлингтоне - с добрыми еще тридцатью пятью сотнями'.
'Святая Мария, Матерь Божья', - тихо, почти благоговейно, произнес Хэмфри. 'Вы говорите, что когда мы завтра двинемся на битву с Тюдором, на каждом фланге у нас будет по армии, принадлежащей Стэнли, каждый из которых или они вместе в любой момент готовы перейти на сторону Тюдора?'
'Да...говорю'. Коротко.
'Сгнои Господи этих языкастых порождений гулящей девки, этих предателей, обреки их на горение в вечном огне адовом!'
Хэмфри сжал кулак и несколько раз стукнул им по ладони другой руки. Имевший время переварить потрясение Френсис смотрел на него с усталым сочувствием.
'Френсис...Френсис, будь я проклят, если понимаю происходящее. Вы как никто хорошо знаете короля, лучше, чем большинство из нас. Как, во имя всего святого, мог он позволить заманить себя в подобную ловушку?'
'Не вижу выбора, чтобы в нее не влезать!'
'Не защищайте, я тоже люблю короля. Я сражался под его командованием при Тьюксбери, когда ему было всего восемнадцать, находился с ним в Шотландии, когда он взял Эдинбург и Бервик. Ричард - действительно способный полководец, второй по таланту после своего покойного брата, и мне не нужно вам говорить, что люди, уже служившие под его рукой в приграничных кампаниях, с радостью пойдут за ним до границ самого пекла и обратно. Вот почему я с трудом могу понять, как он позволил этому случиться'.
'Стенли почти тридцать лет прикрывались обманчивыми цветами', - с уменьшившийся долей обороны заметил Френсис. 'Предательство стало их семейной традицией'.
'Хорошо сказано, Френсис, и по-божески сурово и честно. Король Гарри, король Эдвард, граф Уорвик...Стенли предали их всех в то или иное время, здесь король Ричард в хорошем обществе! Смею сказать, единственный вопрос, в котором и Йорки, и Ланкастеры могли бы прийти к согласию, заключается в том, что Стенли - люди без чести, они бы продали в Гефсиманском саду Господа Спасителя нашего, и у них волосинка бы не пошевельнулась'.
'Хорошо, но что теперь? Что бы вы хотели от короля, чего он еще не совершил?'
'Говоря откровенно, Френсис? Я бы никогда не разрешил Томасу Стенли уехать в Латом Хаус, не выпустил бы его из поля зрения даже в отхожее место. Более того, я не доверил бы Нортумберленду неограниченных полномочий по сбору рекрутов на севере. Согласен с вами, он слишком влиятельный лорд, чтобы сбрасывать такого со счетов, но далеко не тайна, что Нортумберленд Ричарда не любит, с недовольством взирая на теплое к нему отношение северных земель. И каков итог? Завтра, когда мы выйдем на поле против Тюдора, с нами не будет людей из Йорка, не будет множества верных королю северян'. Хэмфри произвел широкий взмах рукой, описывая треугольник, очерченный зажженными вдоль Долины Редмор лагерными огнями.
'Могу добавить, - почти неизбежно, что однажды мы обнаружим себя лицом к лицу с этой совершенно не склонной к святости троицей, но только почему Его Величество сделал для них все настолько чертовски простым?'
У Френсиса не было ответа на данный вопрос. Он оглянулся, окинув взором темнеющую внизу долину, и затем внезапно произнес: 'Хотите увидеть, где мы завтра будем сражаться? Где король намерен расположить наши позиции? Взгляните туда. Видите возвышающийся с южной стороны отрог? Его называют Амбьен Хилл'.
Хэмфри посмотрел солдатским натренированным взглядом и через миг-другой принялся ухмыляться. 'Будь я проклят, но мы же можем справиться довольно просто! Благослови его Господь, но король подумал и выбрал единственное место на этом целиком забытом Небесами поле, которое закроет наши фланги. Тот отвесный склон на северной стороне должен помешать Уиллу Стенли совершить неожиданный удар, а топь на юге отрежет нас от его рожденного в непотребстве братца'. Ухмылка Стаффорда стала шире. 'Людям Тюдора придется сражаться на вершине холма, с солнцем, бьющим им в лицо...все лучше и лучше'.
Подъем духа ощутил и Френсис. 'Тюдор по своей природе не солдат', - сказал он презрительно, - 'но пошел на битву с таковым, с тем, кто обучался на сражениях Эдварда Йорка. А эти выплюнутые преисподней Стенли как никто понимают данную истину, - пока не увидят нас разбитыми,
