Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Через два часа они шли медленно по безлюдному парку и держались за руки. Насте в этот момент было наплевать на двусмысленность, она вообще об этом думать не могла — ей требовалось только тепло руки. Артём это понимал. Она уже окончательно успокоилась и даже распухший нос теперь не выглядел таким красным.
— Ты должна сказать ему. Он будет рядом, ты из-за этого не переживай.
— Я и не переживаю из-за этого. Скажу. Сегодня, наверное.
— Тогда давай вернемся. Я машину возьму и отвезу тебя.
— Давай.
Сеня тоже заплакал, жалея ее. И тут же предложил усыновление. Мама качала головой, обнимала и гладила по волосам, бесконечно повторяя: «Красавица моя…» Сестры тоже поддерживали, даже Катюша не сказала ничего наподобие: «Ну и ладно! Зато получится прожить жизнь для себя». Она не примеряла на Настю свои ценности. Викуля почти ничего и не говорила — и как всегда, было непонятно, о чем конкретно думает она.
Со временем у Насти изменилось отношение и к Веронике. Они как два магнита столкнулись в бездонном мире: девочка без матери и мать без детей. И что плохого в том, чтобы им стать тогда еще ближе? Вряд ли Александр Алексеевич начал бы возражать. Однажды ей в голову даже пришла совсем идиотская мысль: если бы она послушалась советов мамы и Артёма, то, возможно, вышла бы замуж за Александра Алексеевича. Попробовал бы кто-нибудь их с Вероникой потом разлучить! Но как же тогда Сеня? Ведь его бы тогда не было. Неужели Вероника важнее Сени? Настя смеялась сама над собой за подобную идею.
Мужу десять раз пришлось объяснить, что Настя не против усыновления как такового. Наоборот, видит в этом лучший выход и для них, и для малыша, который получит любящих родителей вместо детского дома. Сеня так старался ей показать, что сам не тяготится таким решением, так напирал на нее в этом вопросе, что не замечал главного — для этого решения Насте нужно всё переосмыслить. Необходимо время на изменение своих настроек. К счастью, в десятый раз ей все-таки удалось ему это объяснить, и больше этот вопрос в семье не поднимался, отложенный на неопределенное «потом».
* * *
Вероника, непосредственным нутром чувствующая, что Настя постоянно пребывает в непонятной усталости, пыталась ее развеселить. И, закормив ту уже и витаминками, и Тамарочкиными пирожками, привлекала Артёма для помощи. Так Вероника не позволила Насте погрузиться еще и в стыд. Когда она в парке рыдала, забравшись под его куртку, стыдно не было. Но потом, когда отошла, решила, что это было неправильно и… непонятно. Хоть Артём, разумеется, никаким образом об этом происшествии и не вспоминал. А теперь, под влиянием Вероники, им обоим приходилось уживаться и друг с другом, и с тем непонятным эпизодом.
— Пойдем в кино! Втроем! — умоляла Вероника.
И они шли в кино.
— Почитайте мне книгу по ролям! Как тогда!
— Только не Канта! — успела вставить Настя.
Артём отдернул уже протянутую руку от синего тома, и потом, подумав, выбрал другую.
— И не Шопенгауэра! — добила Настя. — Ребенку девять лет!
На это заявление он уже обернулся и обескуражено развел руками:
— Тогда почему мы читаем книги по ролям обязательно в моей комнате?
Вероника тут же вспомнила:
— Идем к Наташе! У Наташи столько книг с красивыми обложками! Она не обидится, если мы одну возьмем!
Выяснилось, что даже Канта по ролям не так смешно читать, как любовные романы. Они сразу начали с середины, потому что вначале писали о неинтересных Веронике суфражистках. Сами диалоги были настолько гротескно неестественными, что там даже актерской игры не требовалось, чтобы они втроем покатывались со смеху.
— «Ах, Аннет, ваша алебастровая кожа сводит меня с ума!», — вздыхал Артём и тут же добавлял комментарий: — Ваша алебастровая кожа такая алебастровая! Но не алебастровее моего нефритового жезла!
— «Ричард, — отвечала ему Настя, — ваши сладкие речи заставляют мое сердце биться чаще! И поселяют в нем отчаянье, неподвластное моим увещеваниям!». Какой еще нефритовый жезл?
— Жезл, жезл, не отвлекайся. Я много таких книг прочитал, так что понимаю, о чем говорю. «Аннет, если бы вы только согласились, если бы только решились на безумство, то я утопил бы вас в наслаждении!» Во, сейчас скоро про нефрит и начнется.
— По-моему, следующие три страницы нам лучше пропустить…
— Почему пропустить? — возмущалась Вероника. — Там же самое интересное начинается!
Артём бегло перелистывал книгу вперед, по диагонали просматривая текст:
— Нет, они о политике говорят. О политике да о политике… Так, еще две страницы о политике. И это девятнадцатый век! О времена, о нравы!
Насте пришлось даже слезы вытирать:
— Вот чем хорош Шопенгауэр — у него о политике ни слова!
— Вообще молодец мужик. Он даже про политику умеет так завернуть, что и не поймешь, что это про политику.
— Читайте давайте! — Вероника понимала, что ее обманывают. — Не отлынивайте!
— Ну, а в конце у них была свадьба и родились дети, — Артём захлопнул книжку.
— Дети? И все? — разочаровалась Вероника.
— А что же тебе еще нужно? — Насте было в самом деле интересно.
— Ну… хотя бы любовь на всю жизнь. А то кожа алебастровая, политика, политика, дети и конец.
Больше они к Наташке за книгами в красивых обложках не ходили.
* * *
В компании Вероники им было просто, но стоило остаться наедине, как сразу давило тяжелыми паузами.
— Насть…
— Артём…
И неловкая усмешка, которая делала паузу еще тяжелее.
— Насть, а может, нам с тобой и не нужно ничего выдумывать? Пусть всё будет, как будет.
— Разве мы выдумываем, Артём? По-моему, все как раз и есть, как есть. Не будем говорить об этом.
— Друг, об этом мы не имеем права даже молчать***, — с улыбкой закончил он цитату, которую она так некстати сама случайно начала. — Я в ближайшие дни в офисе буду задерживаться. Оказалось, что работать надо чаще.
— Давно пора. Ты зря из-за меня тут торчишь — я в порядке.
— Я не из-за тебя… Ладно, раз в порядке, то я пару дней поработаю.
*I like Nastya (англ.) — Мне нравится Настя.
**Me too (англ.) — Мне тоже.
***«Не будем говорить об этом!» — «Друг, об этом мы не имеем права даже молчать». Цит. по: Ницше Ф. «Злая мудрость», 1882 г.
Глава 12
Настя любила придумывать разные теории — по любому вопросу. Есть среди них и такая. Может быть, мира за границами сознания не существует? Может быть, когда ты покидаешь дом и не оглядываешься, то его нет больше? Как и людей, которые в нем остались? А появляются они тогда, когда ты снова о них подумаешь. И встретятся там, где ты ожидаешь или внутренне готов их встретить. Сознание даже подкидывает проблемы и сложности, потому что ищет себе занятие. Ведь если бы Настя придумывала саму себя, то она именно такой бы и получилась. Со всеми недостатками, достоинствами, и, вероятно, даже с невозможностью родить собственного ребенка — чтобы подарить себя другим детям. Такой бы она и была, если бы мира за границами сознания не существовало, а все происходило только внутри нее. Но в опровержение этой теории звучал один аргумент — она не смогла бы придумать Артёма. Такого похожего в сути и непохожего в проявлениях на нее саму, но балансирующего на слишком тонкой грани между этими сравнениями. Настино сознание не способно было бы создать его именно таким. Поэтому до сих пор оставалась вероятность, что мира за границами сознания и не существует… кроме Артёма.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
