— Враги империи нарушили наши границы, — сказал Нахт. — Номы охвачены восстанием. Мы заперты в Ахетатоне.
— Господь не оставит меня, а я не изменю его учениям, — стоял на своем царь.
— Нам грозит гражданская война, — предупредил Хоремхеб.
— Никаких войн не будет.
— Значит, мы должны ждать до тех пор, пока нас не зарежут как овец? — спросил Хоремхеб.
— Я сам выступлю против армии, которая будет атаковать нас. Один и без оружия, — сказал царь.
— Они убьют вас, а потом придут за нами. Если вы настаиваете на верности вашему учению, то отрекитесь от трона и посвятите себя делам веры.
— Я не оставлю трон моего Господа. Это будет предательством. Освобождаю вас от ваших клятв в верности.
— Мы дадим вам немного времени на размышление, — сказал Хоремхеб.
Они сделали нам последнее предупреждение и ушли. Сильнее унизить фараона было нельзя. Я гадала, за что Бог прогневался на нас, но вера Эхнатона была непоколебима. Я восхищалась его решимостью.
Потом Хоремхеб попросил о встрече с глазу на глаз.
— Действуйте, — сказал он. — Сделайте все, что в ваших силах. Если Эхнатон будет стоять на своем, его убьют. Это могут сделать его собственные слуги. Но действовать нужно срочно!
Я была ошеломлена. Мне повсюду мерещились страшные тени смерти и поражения.
Моя вера пошатнулась. Меня терзало ощущение собственной беспомощности. Как я могла спасти своего любимого? Мне пришло в голову, что если я уйду от него, он поколеблется и последует совету своих приближенных. Он решит, что я предала его, но, по крайней мере, его жизнь будет спасена. Поэтому я оставила своего любимого царя и мужа, хотя мое сердце сжималось от горя. Я переехала во дворец в северном Ахетатоне. Там меня посетила сестра Мутнеджмет и сказала, что царь не изменил своей позиции. Поэтому приближенные решили, что для спасения жизни Эхнатона они должны покинуть его и присягнуть новому царю, Тутанхамону.
— Когда ты переедешь в Фивы? — спросила она.
— Старое пророчество частично сбылось, — сказала я, поняв, что скрывается за ее словами. — Пришла пора второй части. Ступай с миром в Фивы, Мутнеджмет. Я останусь здесь, рядом с моим мужем и моим Богом.
Печаль так глубоко укоренилась в моей душе, словно я никогда не была счастлива. Когда я из окна следила за тем, как люди покидали город света из страха быть про́клятыми, меня мучило чувство вины. Я слышала их голоса, крики их детей и лай их собак. Люди шли волнами, неся с собой все, что у них осталось от прежних, более счастливых дней. Спешили к Нилу, чтобы уплыть на север или на юг. Я смотрела в окно, пока город не покинул последний из них. Ахетатон обезлюдел. Над великолепными домами, садами и улицами навис мрак.
— Ахетатон! — крикнула я. — О город света, где твои гимны и мелодии, где победа, где любовь? Где ты, мой Бог? Почему ты нас оставил?
Город был пуст, если не считать двух заключенных — меня и моего любимого — и нескольких стражей, приставленных к нам жрецами.
Когда я хотела вернуться в царский дворец, увидеться с мужем и поговорить с ним, меня не пустили стражи. И даже не позволили написать ему. Тогда я поняла, что ничего не могу сделать. Только ждать смерти в этой тюрьме. Я пыталась писать новому фараону, моему отцу и Хоремхебу, не прося ничего, кроме возможности увидеть Эхнатона. Но стражи сказали, что я не имею права общаться с внешним миром. Я терпеливо и безнадежно ждала конца моих дней, не чувствуя бега времени. Постоянно молилась, пока наконец вновь не обрела веру в Единственного Бога. И теперь твердо знаю, что последняя победа останется за Единственным Создателем.
Однажды ко мне пришел начальник стражей и сказал: — Мне приказано передать вам, что еретик умер после долгой болезни. За телом прибыла экспедиция, чтобы мумифицировать и похоронить его в царской усыпальнице согласно ритуалу.
Я не поверила ни единому его слову. Мой любимый не заболел и не умер. Должно быть, они убили его. Теперь его душа покоится в вечности. Однажды я последую за ним, объясню, почему я оставила его, попрошу прощения, и он посадит меня рядом с собой на трон правды.
Царица Нефертити умолкла, ее нежный голос затих. Я попрощался, проклиная тропу, которая уводила меня от нее. Ее красота покорила мое сердце.
Когда я вернулся в Саис, отец радостно приветствовал меня, спросил, как прошло мое путешествие. Мы проговорили несколько дней, и я изложил ему подробности моих поездок. Рассказал все, что узнал, за исключением двух вещей — моего растущего увлечения гимнами в честь Единственного Бога и моей безмерной любви к прекрасной Нефертити.
