— Вот они — десять дней, которые потрясли мир!
У обоих лейтенантов после прибытия были неприятности. Лейтенант М. забыл в Кабуле свой отпускной документ — печати ставили прямо возле самолета, и лейтенант М. вспомнил о своей бумажке, когда самолет уже выруливал на полосу. Финчасть долго не верила, что он прибыл на территорию войны вовремя.
Лейтенант Ф. тоже принял страдание по финансовой части. Он привез с собой из Союза сто пачек фотобумаги. Перед отпуском, будучи в Фарахе, он увидел уличного фотографа с деревянным ящиком на штативе. На вопрос, нужна ли ему фотобумага, фотограф энергично закивал. Теперь, раскладывая пачки на несколько групп — для Фараха, Заранджа, Геришка, Чагчарана, Турагундей, — лейтенант Ф. будучи монополистом, рассчитывал обеспечить себе необходимую сумму для дембеля, который намечался в начале июля (но запоздал на два с половиной месяца).
Смок и Малыш с их морожеными яйцами оказались более удачливы, чем предприниматель Ф. Когда он прилетел в Фарах и нашел фотографа, тот, увидев двадцать пачек фотобумаги, замахал руками:
— Нэт, стока нэ нада! Адын пачка на адын год хватит!
За три с половиной месяца до замены борттехник Ф. смог распространить на всей западной половине Афганистана всего тридцать пачек фотобумаги по символической цене. Правда и этого количества хватило, чтобы окупить все сто пачек. Радовало то, что вслед за ним еще несколько летчиков привезли из отпуска чемоданы с фотобумагой. Потому что борттехник Ф., на вопрос, как идет реализация, неизменно показывал большой палец.
БЕЗ ХОЗЯИНА
Пока борттехник Ф. дышал воздухом свободы, на его борту хозяйничал борттехник по кличке Шайба. Первое, что сделал Шайба, приняв борт во временное владение, — поставил две бронеплиты перед пулеметом — парашютам, уложенным борттехником Ф., Шайба не доверял. И очень скоро судьба продемонстрировала Шайбе, что он своим страхом спугнул удачу.
Однажды эскадрилью взбудоражила весть, что в Зарандже сбит замкомэска майор У. Он сам вышел на связь через ретранслятор и сообщил, что выведен из строя один двигатель. Срочно снарядили техбригаду, посадили ее на борт № 10, двигатель затолкали на другую машину, пара взлетела и пошла на пределе в Зарандж. Торопились — уже вечерело. На полпути к Фараху увидели, что на дороге стоит разукрашенный автобус, а метрах в ста от дороги — разукрашенная бурбухайка. Стоят и перестреливаются. Завидев летящую пару, враги мгновенно прекратили выяснять отношения и перенесли огонь на вертолеты. В итоге короткого боя у «десятки» был пробит левый пневматик, прострелен соединительный шланг топливопровода в правой стенке салона — пуля прошла через толпу техников, никого не задев, керосин начал хлестать в кабину. Кто-то из техников заткнул дырку пальцем — так и сели в Фарахе.
Доложились на точку: мол, так и так, поход окончился неудачей, шлите пару с колесом для «десятки». Техбригаду перегрузят на другой борт, она полетит дальше в Зарандж, а «десятка», заменив колесо, вернется на базу.
Пару с запчастью выслали.
Когда она садилась в Фарахе, мимо на Шинданд молча просвистела пара из Заранджа. Майор У. тянул поврежденную 33-ю машину одним двигателем, выведя его на взлетный режим. Разрешенное время работы на взлетном — 6 минут, время полета от Заранджа до Шинданда — полтора часа. После такого полета двигатель подлежал списанию. Таким образом, майор У. привел на базу вертолет с двумя не годными к дальнейшей эксплуатации двигателями.
Казалось бы — что за беда, если все остались живы? Однако дознание быстро выявило правду. Майор У. решил поглушить рыбу в речке возле Заранджа. Зайдя на боевой, послал нурсы в реку. Она оказалась не очень мелкой — снарядам потребовалось время, чтобы достичь дна, пробить слой ила и взорваться. За это время вертолет майора У. долетел до места входа эрэсов, и наткнулся на им же учиненные взрывы. Несмотря на уверткуОдин двигатель всосал воду, ил, осколки и захлебнулся.
После выяснения всех обстоятельств майор У. был снят с заместителей, и принужден выплатить немалую сумму.
А борттехник Ф. убрал с носового остекления мешавшие обзору бронеплиты и вернул привычные парашюты.
Война пошла своим чередом.
БОЙ С СОЛНЦЕМ
Привезли комдива в Геришк. Сели за городом возле дороги. Комдив уехал.
Солнце еще высоко, жара. Оставив вертолеты под охраной БТРа, летчики идут к речке. Белая мягкая как цемент пыль, всплывая, облепляет штаны до колен. Берег обрывист, его серый камень изрезан причудливыми проходами. У самой реки каменные плиты дырявы, как старое гигантское дерево, в дырах плещется вода. Тишина, легкий шелест камыша на другом берегу. Думать о том, что кроме цапель там может быть еще кто-то, не хочется. Тем не менее, автоматы, комбезы брошены у самой воды, один из отдыхающих с автоматом в руках дежурит возле. Летчики долго, с наслаждением лежат в мелкой горячей речке, — у нее каменное, слегка шершавое дно, — потом полощут комбинезоны — они высыхают на раскаленных камнях за несколько минут. Еще раз окунувшись, надевают горячие ломкие комбезы и бредут к вертолетам. Так отдыхающие идут с пляжа на обед в санаторную столовую.
Возле вертолетов их ждет комдив с местным пехотным майором.
— Вот что, мужики, — сказал комдив. — Тут у вас помощи просят. Полста километров на север духи обстреляли колонну, засели на горе, огрызаются, а наши их достать не могут. Если до темноты их не снимем — уйдут. Подлетните, обработайте сверху.
Взяли на борт майора, запустились, полетели. Через несколько минут полета показался торчащий посреди пустыни гигантский скальный выступ. Вышли на траверз, увидели — у подножия горят две машины, рядом, задрав стволы вверх, стоят один танк и два бэтэра.
— Это называется послеполуденный стояк, — сказал командир. — Вот клоуны! Оставь ты бэтэры для перехвата, отгони танк подальше да ебани навесом…
— Духи на северном склоне! — прокричал майор. — Близко не подходите, шарахните вон по той террасе, они там в пещерах, нужна прямая наводка! Эх, жалко, наши танки не летают!
Пара прошла мимо скалы, удалилась километра на два и вошла в боевой разворот с набором, чтобы с «горки» отработать по горе залпом нурсов. И тут случилась неприятность, о которой в спешке не подумали.
— Черт! — сказал командир. — А солнышко-то на стороне врагов!
Распластав свою корону на полнеба, солнце сияло над вершиной горы. Оно било прямой наводкой, заливая кабины идущих в атаку вертолетов жарким желтым туманом. Борттехник пожалел, что не надел ЗШ со светофильтром. Но думать и жалеть было поздно.
— «Воздух», быстрее, они вам в лоб работают! — сказала земля.
Борттехник прицелился чуть ниже солнца и надавил на гашетку. Он водил стволом в разных направлениях, чтобы очередь захватила как можно больший сектор скалы. Навстречу тянулись чужие трассы, но ужас был в том, что ни трасс, ни тех, кто эти трассы посылал, летчики не видели — все заполняло огромное солнце. Борттехник давил на гашетку, пригнувшись к самому пулемету, чтобы хоть как-то уменьшить свою невероятно огромную фигуру. Обидна была внезапность встречи с пулей, которая могла вынырнуть из солнечного тумана в любой миг, и ты даже не успеешь осознать, что произошло. Чмок — и тишина. И ты уже не здесь…Вот тебе и помылись, постирались…
