Радикальное средство разрешения вопросов возникновения цивилизации древнего Египта некоторые ученые искали в физико-антропологических данных. Так, по информации Гардинера, человеческие кости из Кау ал-Кебир в географическом очаге культуры Бадари юго-восточнее Асиута свидетельствуют, что здешние обитатели в «расовом» отношении едва ли сильно изменились с неолита до наступления фараоновской эпохи [209; ср. 424; 427]. «Доисторическая культура…не исчезла во время династий, а местами существовала до конца Древнего царства. Краниологические исследования результатов раскопок… наилучшим образом подтвердили эти выводы, доказав, что “династические” египтяне – прямые потомки “додинастических” и не обнаруживают никакой примеси посторонней расы» [54]. Это подтверждалось и позднейшими специализированными исследованиями [98; ср. 283; 464].
Совсем иначе судил профессор анатомии Медицинской школы Каср ал-Айни в Каире Дуглас Дерри[110], опиравшийся на серии измерений черепов (в основном мужских) из доисторических могильников и династических некрополей Долины от Верховья до Низовья: Нагады, Нага ад-Дейр, Абидоса, Бадари, Саккары, Гизы и др. В своей обобщающей статье, цитируемость которой давно сделала ее чем-то вроде историографической классики «египтологической антропологии» [166], он утверждал, что в архаический период Египет был завоеван людьми, морфологически отличными от тех, чьи останки содержались в известных додинастических погребениях. Его «неожиданное открытие», казалось, давало дополнительный шанс теории Питри: «строители пирамид» III и последующих староцарских династий «ни в коем случае» не являлись физическими потомками первобытных жителей долины Нила! В доказательство Дерри публиковал математические результаты осуществленного им и его коллегами [199; 309; 324; 431 и др.] краниологического анализа. Они сводились к тому, что если «додинастическая раса» обладала характерным в том числе для негроидов «узким» черепом, высота которого превышала ширину, то «династическая», включая всю установленную знать, отличалась обратным соотношением этих параметров при в целом более широкой и высокой черепной коробке. Соответственно, «интервенты» имели головной мозг большей массы; уступая «аборигенам» количественно, но превосходя их интеллектуально (плюс лучшее вооружение и боевая сплоченность [192]), они захватили господствующее общественное положение и насадили в Египте ряд культурно-технических инноваций, прежде всего письменность, тем самым обусловив «огромный скачок от примитивной додинастики к развитой цивилизации Старого царства».
Выкладки и выводы Дерри[111] в свое время настолько поражали воображение или поглощали внимание исследователей, что в приводимых им численных данных уже не замечали (сам он в статье коснулся этого лишь вскользь) некоторую неувязку. Черепа «дикарей» (Нагада, Нага ад-Дейр, Бадари) и «династической расы» (Абидос, Мейдум, Саккара, Гиза) в своих выборках демонстрируют практически одинаковую среднюю длину ок. 184–185 мм, тогда как ширина первых значительно меньше: в среднем 132 против 139 мм. «Закономерность» в точности подтверждается небольшим материалом «смешанного» кладбища Туры, использовавшегося обеими «расами» от позднедодинастического периода до III династии [269]. Несколько нарушается она краниологией Абидоса I–II династий, где черепа имеют промежуточную среднюю ширину ок. 137 мм, при этом их владельцы, как доказывали еще предшественники Дерри [323], были неегипетского происхождения. Однако если по указанному антропометрическому параметру они все же приближаются к «строителям пирамид», то по высоте черепов (в среднем 132,5 и 136,5 мм, соответственно) отстают от них поболее «аборигенов» (в среднем 133,7 мм). Этот нюанс Дерри почему-то игнорировал, хотя в свете его же анатомического метода этнографической реконструкции, возводившего во главу угла форму и объем черепа, перед нами как будто бы вырисовывается еще одна пришлая «раса» создателей государства фараонов.
Или переходная «гибридная» ступень, обнаруживающая родовую обособленность архаических правителей из Тинитской области от мемфисских самодержцев «Обеих Земель»?! Во всяком случае, раскопки показали, что мастабы I династии в Саккаре были разорены и даже сожжены к началу III династии, которая устраивала на их руинах собственные усыпальницы [189] – явление, едва ли совместимое с культом предков.
Впрочем, по мере развития физической антропологии, вплоть до ее нынешних прикладных достижений и исследовательского потенциала по отношению к истории Египта [99; 223; 282; 285; 307 и др.], подход Дерри как таковой неизбежно устаревал, и сегодня вряд ли кто-то решится выдвигать академические гипотезы на столь несовершенной основе. Если какая из существующих аргументаций и имеет видимость доказательства системообразующего вторжения в первобытную долину Нила иноземной «династической расы», то краниология от Дерри, пожалуй, наихудшую из всех [224]. Новейшие краниометрические заключения совокупно отвергают постулированное Питри и др. «проникновение крупной группы чужестранцев» в протодинастический Египет, отдавая предпочтение подтверждаемой также археологически концепции активизации региональных взаимодействий внутри страны, вдоль нильского «коридора» [286; 482]. Тезису же о «рослых захватчиках» – «строителях пирамид» теперь можно противопоставить остеологические наблюдения увеличения роста «египтян» на протяжении додинастического периода и архаики, который связывают с общим подъемом земледельческого производства и социальной дифференциацией, открывшей части населения Долины привилегированный доступ к пищевым ресурсам [483].
Как крайняя точка зрения, выразившаяся в афоризме «Egyptians are Egyptians», рядом антропологов высказывалась идея [112][112], что ни вооруженные нападения, ни мирные иммиграции чувствительно не влияли на биологическую (генетическую) наследственность «египтян» аж с самого плейстоцена[113]! Более умеренный в своих экстраполяциях современный качественный и количественный анализ зубной морфологии очерчивает предел их «расовой неприкосновенности» верхнеегипетским неолитом (со второй половины V тыс. до и. э.), будучи созвучен доминирующей египтологической теории туземной культурной преемственности Бадари-Нагада-архаика (династика) [260]. Принимается, что земледельческие народы Египта и Нубии в массе не происходили от эпипалеолитических/мезолитических обитателей берегов Главного Нила, т. е. распространение в его заливной пойме производящего хозяйства сопровождалось почти полной сменой здешнего «расово-антропологического типа» [261; 435]. В дальнейшем, особенно в процессе кристаллизации египетского протогосударства, который трактуется учеными преимущественно в контексте ожесточенной борьбы местных племен или вождеств за контроль над продовольственно-сырьевыми источниками и караванными перепутьями [ср. 86], краниометрия удостоверяет динамичные внутренние миграции населения Долины (например, в направлении того же Абидоса) [484]. На фоне именно этого демографического оживления раскритикованная множеством оппонентов «школа Питри» реконструировала различные варианты военно-цивилизаторских интервенций в герзейский и семайнский Египет.
