Вот до сих пор не могу понять, как живут работающие женщины, чей муж сидит в тюрьме. Сама всю жизнь работаю, но понять, как справляются другие, не могу: я содержу специального человека, за хорошую зарплату, который вот уже полтора года ездит по тюрьмам, по почтам, по судам, по инстанциям, по адвокатам. С конвертами, с передачами, с посылками, с подписками; с праздниками поздравляет (то есть с конвертами опять же), гонорары развозит, какие-то немыслимые проблемы решает — то с доставкой в тюрьму норвежского рыбьего жира в капсулах, то с покупкой телогрейки черной утепленной: в тюрьме дают, но холодную, а зиму на зоне неплохо было бы и пережить. Или вот посылку на зону отправить — это отдельная задача, требующая самоотречения: посылка должна весить до 20 кг (если чуть больше, она через месяц вернется к отправителю — тюрьма не примет) и должна быть упакована строго в одну почтовую коробку, а таких больших коробок в Москве не сыщешь, есть только в одном почтовом отделении на Коровинском шоссе.
В общем, надо иметь силы и средства. Хотя — многие обходятся и без этого. Передадут батон хлеба в месяц — мужик и счастлив. Между прочим, далеко не всем и это дано. Да и не в батоне дело.
Проверка
Едем на зону, на свидание. Едем — это я и еще одна жена, бывалая, ее муж дольше сидит, в той же зоне, по той же статье. Проезжаем Московскую область, еще область, еще… Начинаются наши, кулацкие деревеньки. Начинаются сразу с завораживающих рукописных объявлений на картонках вдоль палисадников: «Продаю шпалы». И рядом — образцы продукции, кубов по пять. Кому продает? Зачем продает? Где взял? Кому надо? Загадки, загадки, загадки.
Приезжаем. Шлагбаум. Закрыт. У нас автомобиль, забитый продуктами питания даже не под завязку, а сильно плотнее. От шлагбаума до входа непосредственно на зону идти с километр. Спрашиваю бывалую жену, у нее двадцатое свидание: было ли такое? Не было. Что делать, непонятно: нам все это физически не донести, нечего и пытаться.
Шлагбаум охраняет строгий солдатик, незнакомый. Не пускает нашу машину ни за что. Проговаривается, в конце концов, и небывалое явление разъясняется: на всех близлежащих зонах — большая проверка из Москвы, раз в пять лет такая бывает.
Не унываем, бросаем машину и налегке идем на разведку. Спрашиваем дежурного в окошечке, чего и как. Говорит, что машину не пропустят, не положено, с собой на свидание можно взять только 20 кг продуктов строго по описи. То есть, можно взять три арбуза на двоих, и этим жить три дня. Моя опытная подруга по несчастью стучит в закрывшееся было окошко, за которым дежурный инспектор в парадной форме, похожий на памятник самому себе, окошко снова открывается, и подруга неожиданно говорит памятнику: «Вась, ты белены объелся? Какие 20 кг? Как машину бросим в поле на три дня? Как продукты оттуда допрем?» Вася приходит в себя и начинает шептать через свое окошечко, размером примерно в две сигаретные пачки: «Девки, шухер, проверка. Но к вечеру должна уехать, тогда и машину пропустим, на стояночке у нас под окнами поставите, потихоньку продукты перенесете, как стемнеет».
Понятно. Но до вечера еще далеко, только солнце взошло. Вася выписал разрешения на свидания, и мы пошли в бухгалтерию оплачивать комнаты. По дороге встречаем разнообразное начальство с зоны — в парадной форме, а также товарищей проверяющих, которых много и их видно издалека: незнакомых людей с любопытствующими лицами. Если видим местного начальника одного, подходим, плачемся. С каждым встреченным начальником ситуация все более определяется. Выглядит все примерно так: «Девки, да вы что, важная проверка, ничего нельзя, все строго, но к вечеру, может быть, подойдите часикам к шести, а лучше в четыре, может, и пропустим, да где машина-то, да завозите скорее, пока никто не видит, выгружайте, оставляйте на стоянке, бегом, какие 20 кг, все берите».
