Поцелуй его был так чудесен, как представлялся Дионе в ее мечтах, только еще слаще, и хотя его губы так крепко прижимались к ее губам, что ей было даже немного больно, она не отстранилась.
Она знала, что хотела этого всегда, хотела страстно и неудержимо. Она поняла, что не потеряла маркиза, как ей казалось еще недавно…
Диона была так невинна и нежна, а ее губы – такими сладкими и неопытными, что постепенно и губы маркиза стали мягче. Теперь в его поцелуе не было страсти, а была лишь любовь и нежность.
Пока он целовал ее, Диона почувствовала, как тысяча молний пронзает ее тело. Однако к этому знакомому ощущению теперь прибавилось и нечто другое. Это была любовь – любовь, которую она уже не надеялась встретить.
В ней была красота цветов и звезд, сияние лунного света и сверкающее серебро его отражения в воде.
В душе Дионы звучала музыка, уже давно представлявшаяся ей в мечтах, а перед глазами словно вспыхивал яркий солнечный свет. Да, это была любовь, которой ей так не хватало с тех пор, как она была вынуждена оставить родной дом и переселиться в Грантли-холл.
Вся красота, все совершенство мироздания слились для Дионы в одном человеке.
Пока длился поцелуй, Диона отчетливо поняла, что теперь принадлежит ему всем сердцем, всей душой, всем телом и, если он захочет, она будет принадлежать ему всегда.
Наконец, он оторвался от ее губ, и Диона, задыхаясь, проговорила:
– Я люблю вас… Я верила, что моя любовь… в конце концов приведет вас ко мне…
Слова ее были еле слышны. Маркиз ничего не ответил, продолжая целовать Диону, и наконец молнии, пронзавшие ее тело, превратились в неистовый огонь, пламя которого достигло ее губ и слилось с пламенем, которым горели его уста.
Неожиданно маркиз легко подхватил Диону на руки и опустил на диван.
– Вы так настрадались, – с нежностью проговорил он, – что вам непременно надо чего-нибудь выпить. Видит Бог, мы оба это заслужили!
Диона пыталась было протестовать, пыталась сказать, что ей ничего не нужно, кроме него, но маркиз уже отошел от нее.
Подойдя к столику с напитками, стоявшему в углу гостиной, на котором в ведерке со льдом всегда стояла бутылка шампанского, маркиз налил два бокала и подал один из них девушке. Присев со своим бокалом на край дивана, он обратил на Диону нежный взор.
Выражение его серых глаз смутило ее. Только теперь она вспомнила, что на ней нет ничего, кроме тонкой ночной рубашки, а шелковая шаль, которой были прикрыты ее плечи, соскользнула на пол во время их страстных поцелуев.
Диона попыталась снова натянуть на себя шаль. Заметив ее движение, маркиз улыбнулся.
– Кто бы мог подумать, что с такой малюткой приключились такие невероятные вещи? – со смехом сказал он.
– Вы… пришли как раз вовремя…
– За это вы должны благодарить Сириуса.
Сириус, который все это время мирно дремал на коврике перед камином, услышав свое имя, навострил уши.
– А как он объяснил вам, что со мной случилось? – сгорая от любопытства, поинтересовалась Диона.
– Он был весьма красноречив, – ответил маркиз. – Сначала он скребся в мою дверь и скулил, от чего я проснулся. Потом заставил меня выйти в сад, и там я увидел, что замок калитки взломан.
– Я пыталась научить его читать мои мысли и выполнять то, что я ему приказываю на расстоянии, – объяснила Диона. – Но я была так напугана, что боялась – он меня не поймет!
Маркиз вопросительно посмотрел на девушку.
Немного волнуясь – она все еще ощущала его поцелуи на своих губах, – Диона начала объяснять маркизу, что о передаче мыслей на расстоянии впервые узнала от отца.
Она рассказала, что все то время, что похитители несли ее с замотанной плотной тканью головой, она посылала мысленные сигналы Сириусу, приказывая отыскать маркиза и попросить о помощи.
Маркиз внимательно выслушал Диону, а потом тихо сказал:
– Я так и думал, что это вы посылаете мне сообщения.
– Вы их чувствовали?
– Ну конечно! – воскликнул он. – Именно ваше внушение заставило меня вспомнить, где находится дом сэра Хереворда. А когда мы с Сириусом пробрались в его сад, я слышал у открытого окна, как дядя грозится избить вас.
Диона вздрогнула, вспомнив эти неприятные минуты.
– Я старалась выиграть время, – продолжала она. – Но я такая трусиха! Если бы вы не появились именно в ту минуту, я… уже готова была сдаться. И эта ужасная свадьба все-таки состоялась бы…
Маркиз взял руку Дионы и поднес к своим губам.
– Никогда в жизни я не видел девушки храбрее, – сказал он, – и прекраснее, чем вы!
Диона почувствовала, как от этих слов краска бросилась ей в лицо, и робко подняла глаза на маркиза.
Он поднялся с дивана и взял у нее из рук бокал.
– А теперь я настаиваю, чтобы вы легли в постель, – категорически заявил он. – Вам много пришлось пережить этой ночью, даже слишком много, на мой взгляд… Мы завтра обо всем поговорим.
– Но… я не хочу покидать вас!
– Я знаю, дорогая, – мягко сказал маркиз. – Мне тоже жаль расставаться с вами, но будьте же благоразумны! Вы должны отдохнуть.
Он поставил бокал на стол и, протянув руку, помог Дионе встать.
– А кроме того, подумайте о Сириусе. Он заслужил отдых не меньше нас с вами!
Диона рассмеялась, поняв, что маркиз шутит, хотя в его словах и была доля правды.
По-прежнему босая, Диона стояла перед маркизом и казалась маленькой девочкой. Золотистые волосы разметались по плечам, а глаза горели от возбуждения, придавая ее юному лицу какое-то неземное выражение.
– Нам нужно многое сказать друг другу, – продолжал маркиз, – но вы слишком устали, моя дорогая, хотя и не хотите в этом признаться, так что лучше отложить разговор до завтра.
Диона понимала, что он прав, хотя спать ей совершенно не хотелось.
Маркиз поднял ее на руки.
– Я сама могу идти! – запротестовала девушка.
– Мне доставляет удовольствие носить вас на руках, – возразил маркиз. – Вы такая легонькая, что кажетесь мне одной из нимф, которые, я в этом уверен, живут в одном из озер моего парка.
– Я тоже думаю, что нимфы существуют, – серьезно ответила Диона. – Но я не говорила вам об этом, боясь, что вы сочтете меня смешной мечтательницей!
– Во всяком случае, когда я был ребенком, нимфы в озере водились, – продолжал маркиз, – теперь же, будучи взрослым, я уверен, что они все еще там!
Он улыбнулся и, неся Диону на руках, вышел из гостиной и начал подниматься по лестнице.
