Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
За неподчинение распоряжениям и приказам военных властей, а также за преступления, совершенные в местностях, объявленных на военном положении, виновные подлежали уголовной ответственности по законам военного времени.
Все дела о преступлениях, направленных против обороны, общественного порядка и государственной безопасности, передавались на рассмотрение военных трибуналов (дела о государственных преступлениях, хищениях государственной и общественной собственности, дела о разбое, умышленных убийствах и другие).
Военным властям, кроме того, предоставлялось право передавать на рассмотрение военных трибуналов дела о спекуляции, злостном хулиганстве и иных преступлениях, если командование признавало это необходимым по обстоятельствам военного времени.
Другим указом было утверждено Положение о военных трибуналах, которое предусматривал о организацию и комплектование военных трибуналов, подсудность, порядок рассмотрения дел, опротестование приговоров военных трибуналов.
По этому Положению военные трибуналы действовали при военных округах, фронтах, морских флотах, армиях, корпусах, иных воинских соединениях и военных учреждениях.
Линейные суды железнодорожного и водного транспорта были реорганизованы в военные трибуналы соответствующих железных дорог и водных путей сообщения.
Произошла перестройка судебных органов применительно к условиям военного времени. Помимо реорганизации линейных судов железнодорожного и водного транспорта в военные трибуналы некоторые общие суды также были преобразованы в военные трибуналы. Так, по постановлению Военного совета Западного фронта от 25 октября 1941 года все судебные органы города Москвы были реорганизованы в военные трибуналы. На базе Московского городского суда был создан военный трибунал города Москвы. Для рассмотрения гражданских дел в Москве было сохранено по одному участку народного суда в каждом районе.
Положение предусматривало упрощенный и более быстрый порядок рассмотрения уголовных дел — по истечении 24 часов после вручения обвиняемому копии обвинительного заключения.
Дела рассматривались в составе трех постоянных членов военного трибунала. Однако это правило действовало недолго. Уже в 1942 году военные трибуналы стали рассматривать дела с участием народных заседателей. Согласно Положению приговоры военных трибуналов кассационному обжалованию не подлежали и могли быть отменены или изменены лишь в порядке надзора.
Обстановка военного времени потребовала перестройки организации и деятельности органов военной прокуратуры. Надзор военных прокуроров за соблюдением законности распространялся во время войны не только на Вооруженные Силы, но и на объекты, переведенные на военное положение и работавшие на нужды обороны.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 года «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время» были отменены очередные и дополнительные отпуска, введены обязательные сверхурочные работы от одного до трех часов в день.
В первый год войны, а именно 26 декабря 1941 года, Президиум Верховного Совета СССР принял еще один очень важный указ, которым было установлено, что рабочие и служащие предприятий военной промышленности, в том числе эвакуированных предприятий, а также предприятий других отраслей, обслуживающих военную промышленность по принципу кооперации, являются на период войны мобилизованными и закрепленными для постоянной работы за теми предприятиями, на которых они работают. Самовольный уход рабочих и служащих с этих предприятий рассматривается как дезертирство.
Вводя в действие новые, продиктованные условиями военного времени законы, партия и правительство проявляли прежде всего заботу об усилении обороноспособности нашей страны и боевой мощи Красной Армии и Военно-Морского Флота.
Строгое соблюдение социалистической законности в годы Великой Отечественной войны играло чрезвычайно важную роль в деле укрепления воинской и трудовой дисциплины, без чего немыслима была бы победа над врагом. В то же время советские законы в военное время были направлены на охрану общественного порядка, прав военнослужащих и их семей, социалистической собственности, на борьбу с преступностью.
Через два дня после начала войны на ближайшую станцию были поданы эшелоны и началась погрузка в вагоны техники и личного состава нашей дивизии.
Время перед отправкой эшелонов тянулось очень медленно. Во всяком случае мне так казалось. Мучительно больно было смотреть на слезы родных и близких, прощавшихся с командирами и красноармейцами, уходящими на фронт. Каждый понимал, что, может, видятся в последний раз…
Под вечер 24 июня эшелоны тронулись в путь. Я не ожидал, что придется ехать родными местами, но наш эшелон 28 июня прибыл на станцию Шуя. Из вагонов, разумеется, никого не выпускали, и я с сердечным трепетом смотрел в приоткрытую дверь на знакомый с детства вокзал. Ведь всего лишь в семи километрах отсюда — мое родное село. Если бы знала мама, что я нахожусь так недалеко от нее! Прошло уже почти два года со дня последней нашей встречи.
На каждой станции эшелоны радушно встречали и провожали дети и взрослые, бросали в вагоны цветы, желали быстрейшей победы над врагом.
Вскоре прибыли на место нашего назначения — станцию Кузнецовку, находившуюся недалеко от живописного городка Себеж, в 15 километрах от старой границы с Литвой.
Не успели разгрузиться, как появились два немецких бомбардировщика и сбросили несколько бомб. К счастью, бомбы упали в стороне от железнодорожной станции, не причинив нам вреда.
Штаб дивизии, в том числе военная прокуратура и военный трибунал, разместились в лесу, километрах в двух от станции Кузнецовка. Днем жизнь штаба и его подразделений протекала деловито и спокойно, но с наступлением ночи приходила какая-то необъяснимая тревога. В лесу то в одном, то в другом месте слышались выстрелы. При проверке выяснилось, что это стреляли часовые. Некоторым из них казалось, что к ним кто-то крадется. Такое тревожное состояние вызывалось слухами о диверсантах и шпионах, заброшенных противником.
На моральном состоянии личного состава дивизии сказалась неприятная картина, которую мы увидели, — беспорядочная масса беженцев, а иногда даже каких-то военнослужащих, идущих по дороге с запада на восток. Их вид угнетал, наводил на горестные размышления, порождал боль и недоумение.
3 июля 1941 года по радио была передана речь Председателя Государственного Комитета Обороны И.В.Сталина. Он изложил программу, разработанную Центральным Комитетом партии. Наша партия разъясняла народу справедливый характер Великой Отечественной войны, священную обязанность каждого советского человека защищать Родину, отстаивать завоевания социализма, призывала к самоотверженному труду в тылу.
Перед Красной Армией ставилась задача «отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу».
Многие положения этой речи имели самое непосредственное отношение к работе военных юристов. Помню, как внимательно вчитывались мы в слова И.В.Сталина: «Организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями ложных слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам…»
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
