– Спасибо вам, что явились по первому зову, – сказал губернатор. – Вы уже знакомы, я полагаю, – и он показал на сидевшего напротив Вудраффа майора Уиллард-Гиббонса. Капитан и майор согласно кивнули. – Майор, нам необходим ваш совет по одному гражданскому делу. Я не знаю, входит ли это в компетенцию разведки. Окольными путями ко мне попал рапорт с другой стороны границы. Как вы знаете, мы поддерживаем распространенное у испанцев заблуждение о том, что губернатор Альхесирас является одновременно и губернатором Гибралтара. Кстати, он собирается к нам с визитом в следующем месяце. Нам от этого вреда не будет, а испанцы пусть потешат свое национальное самолюбие. Так вот, из Альхесираса сообщили об убийстве одного немца. Шеф полиции в Ла-Линеа пытался связаться напрямую с нашей полицией, но это – грубое нарушение. Мы – военный гарнизон. Рапорт пришел из Альхесираса, но преступление, очевидно, было совершено в Ла-Линеа. Полиция навела справки и установила, что немец, которого звали… где-то у меня записано, как его звали… в общем, не важно, – незадолго до смерти его видели с одним из наших. Неудобно как-то получается, не правда ли? В баре видели британца в штатском в компании немца. Обычно полиция не придает большого значения показаниям, э-э, жриц любви, но в данном случае одна из них утверждает, что, проходя мимо, видела, как наш вытащил кинжал из тела немца. Имени она, конечно, не знает, но опознать может. Короче говоря, испанские власти уверены, что британский солдат, находясь в увольнительной на испанской территории, совершил убийство. Вы как офицер разведки располагаете подобной информацией?
– Так точно, сэр, – тяжело вздохнул Вудрафф. – Фамилия немца Траутвайн, он сотрудник германского консульства в Севилье, находился далеко от места приписки явно со шпионской миссией. Его действительно прирезал один из наших. Один из моих подчиненных, если уж быть точным. Сержант Джонс. И сейчас он здесь, в приемной.
– Какая неприятность, – поморщился губернатор, – и что же, он сам во всем признался?
– Сэр, он явился ко мне сегодня утром, чтобы доложить о происшествии по всей форме. Он гордится содеянным. Говорит, что долг солдата – убить врага. И я полагаю, это утверждение не лишено смысла.
– Он рассказывал об этом кому-нибудь еще?
– Да, сэр, причем весьма громко, в офицерском буфете. Дайте ему волю, и он завтра же опубликует новость в местной газете. Я же говорю, он гордится своим поступком.
В беседу вступил майор Уиллард-Гиббонс, полноватый, средних лет мужчина, профессиональный адвокат. До войны к нему обращались в случае столкновения интересов гражданских и военных ведомств.
– Если бы убийство произошло на театре военных действий, – сказал он, – это считалось бы исполнением солдатского долга. Но вся беда в том, что это случилось на нейтральной территории. Испанцы правы, рассматривая происшествие как убийство. В соответствии с международным правом они могут потребовать экстрадиции Джонса.
– Ах, какая неприятность, – повторил губернатор. – Хотя кто в нынешней обстановке контролирует соблюдение норм международного права? Иными словами, кто или что может нас заставить подчиниться требованиям испанской стороны?
– Видите ли, – уточнил майор Уиллард-Гиббонс, – это не совсем верный подход к делу. Нам необходимо принять во внимание точку зрения испанцев. Немец убит на их территории, а немцы, по мнению испанцев, проявили дипломатический такт, когда отказались от вторжения в Испанию и захвата Гибралтара. Немцы теперь имеют право заявить протест, и Франко окажется в очень неловком положении.
– Неужели вы полагаете, – сказал губернатор, – что дело дойдет до Мадрида? Мне кажется, местным властям невыгодно придавать его огласке, и они попытаются дело замять.
– Боюсь, что нет, сэр. Как сказал Вудрафф, немец был сотрудником консульства, если я не ошибаюсь, в Севилье. Дипломаты хватятся его. Не забывайте, что немцы имеют в Испании сильное влияние, ведь они помогли нынешней власти победить в гражданской войне. Убийство – это преступление, тем более убийство германского подданного британцем на испанской территории. Такое дело непросто замять.
– Как же нам поступить? – спросил губернатор. – Отдать нашего парня в руки испанского правосудия?
– По закону следовало бы поступить именно так, но мы, конечно, не станем этого делать. Интересная ситуация. Помнится, в Лондоне в сентябре 1939 года был похожий случай. Дело не получило широкой огласки, так как считали, что это опасно. У молодого человека, совершившего убийство, был зять немец, который сохранил германское гражданство и паспорт, работал в лондонском отделении «Люфтганзы» и открыто поддерживал нацистов. Вскоре после объявления войны его зарезал брат жены. В экстренных случаях посольствам, консульствам и прочим представительствам вражеской стороны отводится время для выезда, но пока немец оставался в Лондоне, его шурин поторопился расправиться с ним, а на суде заявил, что убил врага отечества.
– Никогда про это дело не слыхал, – оживился губернатор. – И чем же кончилось? Оправдали?
– Его осудили за непредумышленное убийство. Суд был закрытый, без присяжных. Осужденный подал апелляцию, по которой до сих пор не принято решение.
Всю эту историю майор Уиллард-Гиббонс сочинил от начала и до конца – порой на него находило такого рода вдохновение. Однажды он написал невероятную историю о человеке, которого обвиняли в убийстве, совершенном в Детройте, а он в качестве алиби использовал тот факт, что в момент преступления находился в Чикаго, где совершил другое убийство. Приводилось множество улик в пользу того, что он виновен в обоих убийствах, но, поскольку совершить их одновременно он не мог, ему мастерски удалось запутать суд.
– Мы обязаны следовать букве закона, – заключил майор, – но в любой игре есть правила, на которые закрывают глаза. Я не думаю, что Его Величество обрадуется, если узнает, что один из его солдат, переодетый в штатское, убил другого человека в штатском на нейтральной территории, тем более что убитый не был вооружен и не имел возможности защищаться. Это как-то не по-военному.
– Так что же нам делать?
– Если верить Вудраффу, этот парень играет с огнем, когда трубит о своем геройстве где ни попадя. Пока испанской полиции известно только, что какой-то британский солдат в гражданском убил немца на испанской территории. Но если он и дальше будет выставлять себя героем, скоро все узнают, кто убийца. Новость тут же попадет в газеты и станет известна всему миру. Я считаю, что испанская полиция имеет право знать, кто из британских солдат был в тот день в увольнительной, шлялся по кабакам и девкам. Они имеют право потребовать для опознания их всех. Списки находившихся вчера в увольнительной имеются? – спросил он Вудраффа.
– Разумеется. Никто не может уйти без разрешения. Иначе бы весь гарнизон мотался в Испанию и обратно, когда кому заблагорассудится.
– Итак, список есть, значит, мы можем собрать всех, кто вчера был в увольнительной, и предъявить их испанской полиции?
– Да, сэр. За исключением сержанта Джонса, разумеется.
