— Это аморреи, — пояснил Ямен.
— Откуда ты знаешь? Ты понимаешь, что они говорят?
— Я знаю их язык. У аморреев много племен, но все они пришли с севера, насколько мне известно, из города под названием Харан. Я даже слышал, что один их клан обосновался здесь. Этот клан пришел из Вавилонского царства, из города, который называется… Погоди, я сейчас вспомню…
— Может быть, из Ура? — предположил Хети — он слышал об этом городе от Шукрии, который там родился.
— Да, из Ура. Значит, ты бывал там?
— Нет, об Уре часто рассказывал мой товарищ, который оттуда родом.
— Твой товарищ тоже аморрей?
— Насколько я знаю, нет. Сегодня я впервые услышал о существовании этого народа.
Девушка, принесшая вино, вернулась в сопровождении юноши, на котором также была лишь набедренная повязка. Они несли блюда с едой. Подошел и трактирщик. Он объяснил, какие именно блюда поданы к столу — во первых, козленок, тушеный в козьем молоке с добавлением кориандра, давленого чеснока и лука-порея; во вторых, свиной ошеек, отваренный в душистом бульоне с пряностями — кориандром и укропом. В качестве гарнира к мясу подали чечевицу.
И Хети, и Ямен отдали должное этим блюдам, которые оказались очень сытными. Когда подали финики и яблоки, Хети понял, что есть больше не может. Пришло время насладиться танцами и пением, тем более что трактирщик как раз объявил о начале представления.
Хети привстал, охваченный дрожью: из-за двери в глубине помещения, освещенной множеством ламп, выходили танцовщицы и музыканты — те самые, которых он видел в Содоме, в трактире Сидури. Так же, как и в тот вечер, они пели и играли на музыкальных инструментах.
Усилием воли Хети заставил себя успокоиться. Он слушал и смотрел, но ожидал только одного — появления Вати. Но Вати все не выходила, не торопилась предстать перед ним. Словно в награду за долгое ожидание, после окончания представления перед гостями трактира появилась… Сидури. Она вышла в зал, и трактирщик представил ее собравшимся. Он заявил, что она является совладелицей этого заведения, построенного по ее настоянию, и, кроме того, она здесь главный повар и она же обучила девушек пению и игре на инструментах. Зрители стали хлопать в ладоши, помещение огласилось приветственными криками.
Хети не стал ждать — встал и быстро подошел к женщине. До двери оставался шаг, когда он позвал ее по имени. Сидури обернулась, и улыбка озарила ее лицо. Она пошла ему навстречу. У Хети камень упал с сердца — она его узнала, хотя видела всего раз в жизни.
— Сидури! — воскликнул он. — Я счастлив видеть тебя! Я так боялся за тебя и твоих подопечных!
Она увела его с собой в заднюю комнату. «Подальше от любопытных глаз и ушей», — объяснила Сидури. Оказалось, все было именно так, как он предположил: трактирщица предусмотрительно собрала свои пожитки и подготовила своих людей, стоило армии выйти за ворота Содома. Она была уверена в победе гиксосов и падении города. Укрывшись на холме, она убедилась в том, что жители покинули город и в нем бесчинствуют захватчики. Тогда она решила отправиться в Ханаан и открыть там новый трактир. Она слышала от людей, что танцы обнаженных женщин, равно как и веселые застолья с обильными возлияниями для жителей Ханаана в новинку, однако они уже успели ко всему этому пристраститься. Так случилось, что осели они в Хеброне. Здесь кто-то из богов, скорее всего, богиня Иштар, свела их с Забулану, у которого, в отличие от Сидури, были средства на строительство трактира. К тому же он говорил на вавилонском наречии — его покойная мать была родом из Вавилона, а отец — ханааней, который решил поселиться в Хеброне. Сидури и Забулану поженились и построили трактир.
То, что Сидури вновь обрела благополучие, порадовало Хети, однако он горел желанием узнать, что случилось с Вати. Тем не менее он терпеливо ожидал окончания рассказа, прежде чем задать свой вопрос.
— Я не знаю, что с ней случилось, — призналась Сидури. — Она вместе с нами бежала в горы из Содома. А потом… Может, она потерялась ночью? Наутро ее уже не было. Мы всюду ее искали, звали ее, но напрасно. Как бы то ни было, она очень красивая, поэтому я за нее спокойна. Разве только на пути ей встретился дикий зверь. Но это один шанс из сотни, так что это маловероятно.
У Хети вырвался вздох сожаления, а потом он спросил:
— Скажи мне откровенно, где ты нашла эту девушку? Она родом из Вавилона? Ты привела ее оттуда, как и остальных своих девушек?
— Вовсе нет! Я не знаю, откуда она родом, не знаю, кто она. Я купила ее на рынке рабов в Иерихоне, где мы какое-то время жили до того, как перебрались в Содом. Она была такая красивая! Но при этом она не говорила ни слова и, словно львица, защищалась, когда кто-то хотел к ней прикоснуться, поэтому никто не хотел ее покупать. Так что мне ее продали очень недорого. Я увидела, как хорошо она танцует, и решила, что мне эта девушка пригодится. А вот для мужчины, которому женщина нужна для других целей, такая пантера без надобности. Ты сам мужчина и знаешь: красавицей какое-то время приятно просто любоваться, но если ты не можешь поговорить с ней и коснуться ее, смотреть быстро надоедает.
Хети был вынужден признать в душе, что она права. Сидури заметила, что продавец честно предупредил ее об имеющихся у девушки «изъянах». Оказалось, что до Сидури ее уже один раз продали, причем покупатель дал хорошую цену. Однако три дня спустя счастливый обладатель красавицы пришел с расцарапанным лицом на рынок вместе со своим приобретением и потребовал вернуть деньги, а также заплатить за нанесенный ею ущерб. Судья, которого позвали рассудить спорщиков, встал на сторону жалобщика, и продавцу пришлось подчиниться. Теперь за девушку просили цену, которая покрыла бы сумму, выплаченную первому покупателю за расцарапанную физиономию. Рассказав Хети эту историю, Сидури спросила:
— Но что случилось с тобой? Я так рада видеть тебя здесь, живого и здорового! А где твои славные товарищи?
— Как видишь, для меня и моих друзей-хабиру все закончилось благополучно. Я расскажу тебе обо всем в следующий раз, быть может…
— Ты прав, так будет лучше. Представление не закончилось, и мне еще надо работать. Приходи сюда завтра вечером или в любой день, когда захочешь. Ты всегда будешь желанным гостем в трактире Сидури.
Возвращаясь в общее помещение, Хети погрузился в пучину размышлений. Он попробовал убедить себя, что внешнее сходство Вати с умершей супругой — не более чем иллюзия. Каким образом Исет, которую он считал умершей, могла оказаться на рынке рабов в Иерихоне? Ведь если бы она выжила после удара, нанесенного ей Нахашем, человеком, которому отец желал отдать ее в жены, тот наверняка сделал ее своей женой. Ведь именно для того, чтобы свершился этот брак, ее отец преодолел такой путь! Даже если служанка-египтянка солгала и Исет не умерла, как могла она искать спасения не в Великом Городе Юга, у людей, которые могли ее защитить, а в Иерихоне? Как смогла она преодолеть разделяющую эти города пустыню? И разве мог отец продать собственную дочь какому-то работорговцу, кому-то из исмаилитов, проходивших через Аварис? Все это не укладывалось у Хети в голове. И разве мог он получить за нее большие деньги? Какую бы сумму ему ни заплатил работорговец, этого не хватило бы, чтобы вернуть несостоявшемуся зятю деньги, заплаченные за невесту.
