Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Согласно первоначальному плану Кристиана Янка «Новый Хоэншвангау», который мы отныне во избежание путаницы будем все же называть более привычным для читателя «именем» Нойшванштайн, представлял собой небольшой готический замок с тонкими башенками, остроконечными крышами и центральным величественным донжоном. Но по мере дополнений и изменений в проекте он постепенно превращался из строгого готического «храма» в романтическую романскую цитадель.
Окончательно дорабатывали проект Янка архитекторы Эдуард Ридель (Riedel; 1813–1885), Георг фон Доллман (Dollmann; 1830–1895) и Юлиус Хофман (Hofmann; 1840–1896). И грандиозное строительство началось.
Скала, на которой планировалось возведение замка, была взорвана для того, чтобы образовалось плато, пригодное для строительных работ. Таким образом, «орлиное гнездо» опустилось примерно на 8 м. Затем к месту стройки проложили на 200-метровой высоте дорогу и трубопровод. И все же транспортировка на такую высоту строительных материалов требовала внедрения самых современных для того времени технологий. На плато был установлен подъемный механизм, поддерживаемый деревянными лесами, с вагонетками, приводимыми в движение паровым двигателем, — одна из первых подобных конструкций в Германии! Некоторые технологические методы, используемые при строительстве Нойшванштайна, будут применяться еще через много лет при постройке другого «Орлиного гнезда» — резиденции Адольфа Гитлера на горе Кельштайн…
Кстати, необходимо отметить, что строительство королевского замка означало для местных жителей предложение новых рабочих мест — как для мужчин, так и для женщин. Только на постройке Нойшванштайна было занято более 200 строителей. А жительницы нескольких окрестных деревень еще в течение многих лет выполняли по эскизам художников и самого короля великолепные вышивки для портьер и штор. Над внешним и внутренним убранством всех королевских замков трудилось в общей сложности 57 архитекторов, художников, декораторов и ювелиров. Причем, вопреки сложившейся во многих странах традиции (включая и Россию), Людвиг II не стал выписывать мастеров, например, из «модных» Италии или Франции — как мы бы сейчас сказали, король «поддерживал исключительно отечественного производителя». К тому же «немалое внимание уделялось охране труда. За безопасностью при выполнении работ следила «Баварская ревизионная комиссия по паровым машинам» (в ее ведении находились не только машины). Была создана специальная страховая касса при «Объединении ремесленников королевского строительства Хоэншвангау». Его члены ежемесячно отчисляли часть своего заработка для выплаты «больничных»».[134] Так что для понимания якобы «необъяснимого феномена» любви простого народа к «безумному» королю иногда достаточно просто обратиться к сухой статистике. Король был поистине кормильцем для своих соседей-простолюдинов.
Наконец, 5 сентября 1869 года был заложен первый камень в фундамент «замка-мечты».
Практически одновременно с Нойшванштайном было начато еще одно строительство. Пораженный красотой местности заповедника Аммергебирге (Ammergebirge), в котором его отец Максимилиан II в свое время приобрел маленький охотничий домик, Людвиг решил построить здесь второе убежище. Посетив в период с 20 по 29 июля 1867 года Версаль, — напомним, что практически в это же время Людвиг ездил и в Вартбург — король загорелся идеей построить свой баварский Версаль. (Интересно отметить, что во Францию Людвиг II отправился инкогнито под именем графа фон Берга.)
«Новый Хоэншвангау» и «Новый Версаль», замок рыцаря Грааля и дворец Короля-Солнце! Уже две стороны личности Людвига II — вернее, пока только две…
Хотя в то время Людвиг был еще далек от мечтаний о пышной королевской резиденции. На фоне грандиозных и величественных проектов Нойшванштайна Людвигу очень захотелось милого уютного места для отдохновения, для уединенных раздумий и мечтаний. Горный заповедник подходил для этого как нельзя лучше. Здесь до сих пор кажется, что даже сам воздух очищает душу от всего, что ее гнетет, и наполняет сердце покоем и тихой радостью. Наверное, недаром говорят о так называемых намоленных святых местах: местность, выбранная королем, расположена вблизи старинного монастыря Этталь (Ettal), основанного в 1330 году Людвигом IV и являющегося местом паломничества. Кроме того, всего 8 км отделяют ее от деревни Обераммергау, о которой мы уже упоминали.
Под руководством все того же архитектора Георга фон Доллмана, строившего Нойшванштайн, начиналось строительство нового замка, известного ныне как Линдерхоф. Кстати, термин «замок» традиционно закрепился за всеми постройками Людвига II, и мы будем продолжать их так называть, хотя в данном случае это скорее даже не замок и не дворец, а дворцовая вилла. Своим названием Линдерхоф обязан до сих пор сохранившейся вековой липе, которую можно увидеть напротив южного входа в замок: нем. Linde — «липа», Hof — «двор»; другими словами «Липовый двор». Сам Людвиг II предпочитал называть Линдерхоф «Малым Трианоном» по ассоциации со временами Людовика XIV (непосредственно «Баварский Версаль» найдет свое воплощение позднее на острове Херренинзель, купленном в 1873 году). Он даже дал своему замку еще одно название Meicost-Ettal, которое говорит, с одной стороны, о принадлежности территории монастырю Этталь, а с другой — является прямой анаграммой знаменитого выражения Людовика XIV «L^tat c’est moi».[135]
Первый план здания был сделан еще в 1868 году. И уже в 1869-м Людвиг начал перестройку охотничьего домика отца согласно своим вкусам и планам. Новый деревянный домик получил название «Королевская вилла». Забегая вперед, отметим, что в 1870–1871 годах к основному зданию было пристроено два крыла и почти закончена спальня, являющаяся связующим звеном целого проекта. Тогда «зарождающийся» дворец был переименован в «Альпийскую хижину».
Итак, начиная с 1867 года Людвиг II перешел от мечтаний к практическому их воплощению. В это время он одновременно подготавливает себе «убежища от жизни» и все еще предпринимает последние, можно сказать, безнадежные попытки окончательно не проиграть на «духовном фронте»: Вагнер вновь был вызван в Баварию.
Свой 55-летний юбилей композитор отпраздновал в присутствии Людвига II, отношения с которым были восстановлены. На королевском пароходе «Тристан» они совершили поездку по Штарнбергскому озеру, а затем остановились на романтическом острове Розенинзель (Roseninsel), где был дан праздничный обед для приглашенных избранных гостей.
Но Вагнер был приглашен в Мюнхен не только ради празднования его юбилея: на сцене Мюнхенского королевского придворного и национального театра в то время готовилась премьера его новой оперы «Нюрнбергские мейстерзингеры», и король выразил желание, чтобы на спектакле присутствовал сам автор. На этот раз Вагнер вступил в баварскую столицу не как изгнанник, а как триумфатор. Сами мюнхенцы, которые еще совсем недавно угрожали чуть ли не революцией, если «злой гений короля» немедленно не покинет их город, теперь восторженно рукоплескали «светлому гению немецкой музыки». И все же это была не та окончательная победа над пошлостью, косностью и безвкусием публики, о которой мечтали Людвиг и Вагнер, не рождение нового человека, а просто отражение общего подъема национального самосознания в преддверии объединения Германии во Второй рейх; победа не духовная, а политическая. И если Вагнер после долгих лет гонения и унижений был действительно первое время опьянен столь явными выражениями восторга публики, то Людвиг своей тонко чувствующей душой уже давно понял бесполезность борьбы за человеческие души. Его неизбежное постепенное охлаждение к Вагнеру было на самом деле разочарованием в возможности победы их общего дела. Это доказывает, что король видел в Вагнере не столько человека, сколько в первую очередь проводника своих собственных духовных идеалов.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
