Есть одна любимая песня у соловушки, Песня задушевная о моей головушке. Грезы мои грезы, грезы, словно сказки, Пролетает молодость без любви и ласки. Что случилось, сделалось, сам не понимаю я, В ночь подушку мокрую к сердцу прижимаю я. Под окном гармония и сиянье месяца. Только знай, любимая, Нам с тобой не встретиться…
Хор почти из четырехсот голосов звучал мощно!
После ужина шли пешком до метро и пели наши любимые школьные песни. Прощались в метро. Долго не могли расстаться. Девчата разъезжались. Обменялись адресами, обещали теперь уж не теряться, писать друг другу. Всплакнули, конечно. Мне кажется, в эти дни я видела столько женских слез, сколько не довелось увидеть за все полтора года службы в армии.
А через две недели позвонил Сережа и сказал, что напечатал для моих друзей почти 250 фотографий. Вот это да! Как быстро! Оказалось, Сережу так взволновала наша встреча, что ему захотелось быстрее доставить всем радость. Потом я с огромным удовольствием раскладывала эти фотографии в большие конверты и рассылала их по всему Союзу — от Ленинграда до Владивостока. Как же были счастливы девчата!
Сейчас смотрю на эти фотографии и заново переживаю ту нашу встречу, первую после тридцати лет неизвестности. Подумать только: чтобы увидеться со своими боевыми друзьями, люди, все уже немолодые, приезжали в столицу издалека. Ехали с детьми, мужьями, родственниками. Ехали со всех концов Советского Союза, из разных союзных республик. Только наше отделение — это Алма-Ата, Фрунзе, Чита, Павлодар, Новосибирск, Владивосток, Ярославль, Куйбышев, Калинин, Кустанай. Сейчас многих из этих городов уже нет на карте, вернее, города-то остались, но переименованы, а некоторые стали для нас ближним зарубежьем.
Особо хочу сказать, что в организации всех встреч выпускниц ЦЖШСП самое активное участие принимал ЦК ВЛКСМ. Ведь наша школа — это детище комсомола, и руководители ЦК не забывали это. На местах же ветеранам помогали общественные организации, они даже деньги выделяли на поездки, предоставляли дополнительные отпуска.
Шли годы. Мы еще много раз встречались. В 1978 году на встрече, посвященной 35-летию со дня образования ЦЖШСП, было свыше 500 гостей. Вместе с 376 выпускницами школы приехали 120 человек их родственников и 75 детей и внуков. Пишу так уверенно, потому что во время встречи я записывала в блокноте все, что казалось мне важным и интересным. Эти цифры и взяты из того блокнота.
Впоследствии девчата бывали в нашем доме, их всегда встречали тепло и приветливо. В один из приездов Маши Дувановой мы с ней побывали на родной для нас станции Силикатная. После войны помещение ЦЖШСП было возвращено местному силикатному заводу под клуб. На здании — мемориальная доска. В одной из комнат (нам с Машей показалось, что именно в той, где размещалось наше отделение) открыли выставку, посвященную снайперской школе. Походили, посмотрели, повспоминали, попереживали. Там совершенно случайно встретились с парторгом одного из цехов завода. Оказалось, его старшая сестра дружила с одной из курсанток нашей школы, много рассказывала ему о нас. Он помнил все и очень тепло отнесся к нам, провел нас по зданию, где раньше мы жили, подробно рассказал о работе завода и клуба.
В другой раз повела я Машу в Центральный музей Вооруженных Сил СССР. Там меня ожидал сюрприз: в одном из залов я увидела Знамя нашего 611-го полка. Я так разволновалась, что мне захотелось, как в прежние времена, преклонить перед ним колено. Но кругом ходили посетители, поэтому я просто молча постояла рядом. Это мое чувство может понять только тот, кто прошел армию, войну, кто присягал перед Знаменем, кто искренне верил в дело, которое он защищал.
Я очень дорожила нашими встречами, всегда с нетерпением ждала их, а потом еще долго вспоминала, кто приезжал, о чем говорили, где были, что видели. Каждая такая встреча как бы перекидывала мостик в нашу боевую юность, больше всего мы говорили о том времени, пели те песни. И каждый раз испытывали огромное счастье, что выжили, дожили, увиделись. Мы все стали почти родными.
Регулярно встречалась я и с моими друзьями из 31-й армии, 88-й дивизии, в составе которых пришлось воевать. Помню, на одну из армейских встреч прибыли почти 1200 человек. Кто-то приехал с мужьями и женами, детьми и внуками. Всех гостей разместили в одной из самых комфортабельных и престижных гостиниц — в «России». Там они и жили, и питались. Все это было тогда доступно даже пенсионерам.
О том, насколько дорожили ветераны фронтовым братством, свидетельствует такой случай. Во время одной из армейских встреч к нам присоединился инвалид, приехавший издалека. Он был без одной ноги и передвигался на костылях. Рассказал, что после контузии потерял память, все позабыл и не помнил даже, в какой части служил. Услышал по радио о встрече ветеранов 31-й армии, почему-то решил, что именно в ней и воевал. Собрался и поехал. После длительных расспросов выяснилось, что воевал он совсем на другом фронте. Солдат расстроился, а потом попросил: «Можно мне к вам на встречи приезжать, если уж своих найти не могу?»
После встречи в 1975 году мы уже не теряли друг друга, регулярно переписывались, к каждому празднику я писала по тридцать-сорок писем и открыток, столько же получала. Даже почтальонша сказала однажды, что такой корреспонденции, как у меня, нет ни у кого в нашем доме. Весточки друзей всегда доставляли мне радость. Но я по-прежнему находилась в плену безумной страсти к уничтожению бумаг, в результате из многих сотен полученных мной писем не сохранилось ни одного. Теперь, в который уже раз, казню себя: ведь это были не просто письма, это то, что могло остаться от уходящего из жизни поколения как документальная летопись, рассказывающая о людях войны, их жизни, мыслях и чувствах. А теперь почти никто уже и не пишет: дорого, настроение тяжелое, болезни одолели.
…В те годы все, казалось, складывалось хорошо. Изменилось отношение к ветеранам войны. Их почитали, поддерживали, привлекали к патриотическому воспитанию молодежи. В учебных заведениях, на предприятиях создавались музеи и уголки боевой славы, стали традиционными встречи с участниками войны, уроки мужества, походы по местам боев, вахты памяти.
А потом все рухнуло…
Сейчас тиражируется много домыслов и фальшивок о войне 1941–1945 годов. Читая и слушая все эти выдумки, я поражаюсь безнравственности и беспринципности их авторов. Да, возможно, руководством страны в те годы были допущены крупные просчеты и ошибки. Возможно, цена Победы оказалась слишком высокой, хотя и не все исследователи согласны с подобной оценкой. Но ведь весь мир признал нашу Победу; весь мир восхищался подвигом советского народа, спасшего человечество от фашизма; весь мир отдавал должное И. В. Сталину как выдающейся личности своего времени. Зачем же нам самим-то принижать роль СССР, многонационального советского народа в разгроме немецкого фашизма? Для чего придумывать все новые и новые небылицы о бездарности советских военачальников и безнравственности наших солдат, унижая тем самым ветеранов войны? Что побуждает ученых, писателей и всех, интересующихся проблемами войны 1941–1945 годов, искусственно завышать потери Красной армии в той войне?
