Бедняки жили в многоквартирных домах («островах» на элабонском жаргоне). Острова эти были некрасивыми, но очень прочными и вздымались в небо на пятьдесят-шестьдесят футов, закрывая солнце для целых кварталов огромного муравейника. Частенько из окон верхних этажей прямо на улицу выливали помои, и прохожим приходилось уворачиваться от них.
— Осторожнее там! — рявкнул Вэн, задрав голову.
В следующее мгновение повозка чудом избежала еще двух омовений.
— Здесь быстро привыкаешь смотреть по сторонам и вверх, — сказал Джерин, вспоминая собственное знакомство со столицей. — Тут не церемонятся.
Когда наконец путешественники добрались до заведения Тургиса, барон был приятно удивлен видом мраморных колонн с каждой стороны от въезда и стриженой лужайкой перед самой гостиницей.
— Проходите, — сказал Джунер, спрыгивая вниз. — О лошадях и повозке я позабочусь.
— Огромное спасибо, парень, — сказал Джерин, слезая.
Он дал провожатому пару медяков и помог спуститься Элис, пользуясь случаем обнять ее лишний раз.
— Осторожней с этой лошадкой из Шанды, — предупредил Вэн, — Она кусается.
Парень кивнул и направился к конюшням, но тут Элис остановила его:
— Минутку, Джунер, как вы живете в такой вони?
Лицо мальчишки приняло озадаченное выражение.
— Вони, госпожа? Какой вони? Путешественники вечно жалуются на запах, а я вот не чувствую ничего.
У входа в гостиницу путников встретил сам Тургис. Его лысая макушка, такая же коричневая, как и его кожаный передник, поблескивала на солнце. На толстом лице хозяина засияла улыбка, тонущая в густой седеющей бороде.
— Да ты никак входишь в достаток, — приветствовал его Джерин.
— Прошу прощения, сэр? Нет, минуточку, мне знаком этот голос, хотя его обладатель и прячется за бородой. — Улыбка Тургиса стала еще шире. — Дерзкий щенок по имени Джерин, которого ошибочно прозвали Лисом, не так ли?
— Йо, это я, старый бандит. А со мной Вэн Крепкая Рука и леди Элис.
Тургис неуклюже поклонился.
— У тебя потрясающая жена, Лис.
— Леди не моя жена, — сказал Джерин.
— О? Значит, сэр Вэн…
— И не моя, — Вэн улыбнулся.
— О? Хо-хо! — Тургис приставил палец к носу и подмигнул.
Элис возмущенно вскинула голову.
— Нет, не угадал, — сказал Джерин. — Это долгая история и более запутанная, чем мне бы хотелось.
— Видимо, так и есть. Ну что ж, буду польщен, если ты меня в нее посвятишь.
— Не волнуйся, до вечера ты все узнаешь. Тургис, я очень рад тебя видеть и еще более рад, что ты меня не забыл.
— Чтобы я, Тургис, сын Турнина, забыл друга? Никогда!
Джерин очень рассчитывал на такой ответ.
— Тогда, без сомнения, ты помнишь о том обещании, что ты дал мне в ту ночь, когда я уехал из города.
Улыбка тут же исчезла с лица Тургиса.
— Что за обещание, лорд Джерин? Мы оба в тот вечер слишком часто прикладывались к кружке, к тому же это было давно.
— Ты так просто не отвертишься, нахальный разбойник. Ты ведь прекрасно помнишь, как поклялся мне в том, что если я когда-либо снова приеду к тебе, ты сдашь мне комнаты по той же цене, что и прежде!
— Что? Ах ты дерзкий щенок! Ведь здание совсем новое или ты со своей прекрасной памятью этого не заметил? Ты что, собираешься заставить меня выполнить обещание, данное под парами? Да чтоб у тебя задница отвалилась! Ты только посмотри, как поднялись цены! Я же обделаюсь от расстройства, а твое каменное сердце даже не…
— Клятва, бесстыжие твои глаза, есть клятва! — сказал Джерин. К этому моменту оба они уже хохотали.
— …даже не смягчится, — гнул свое Тургис, — Подумай о моей жене! И о моем младшем сынишке. Эгинхарт собирается изучать волшебство, как-никак, а для обучения в такой школе требуется немало серебра.
— Тогда пусть он, как будущий маг, добудет денежки с помощью чародейства, а не заставляет отца грабить честных людей.
— Подумай о моей бедной незамужней тетушке! — продолжал ныть Тургис.
— Когда я был здесь в прошлый раз, твоя бедная незамужняя тетушка управляла самым крупным игорным заведением города, кровопийца ты этакий. Помнишь свою клятву?
— Я согласился бы даже, если бы вы заплатили всего лишь на треть больше, чем в прошлые времена…
— Ровно столько, сколько платил, и ни монеткой больше. Неужели ты хочешь прослыть обманщиком, Тургис?
— Пусть весь виноград в твоих виноградниках станет горьким!
— Честно говоря, виноградников у меня нет. Там, где я живу, для них слишком холодно. Так что, твоя память все-таки проясняется?
Тургис перенес вес тела на одну ногу, потом на другую, вырвал серый волос из бороды и тяжело вздохнул.
— Ладно, припоминаю. Вот это да! Гостиничное ремесло потеряло в твоем лице великого махинатора, Лис. Тебе следовало быть на моем месте, а не становиться пиратом… или бароном… или кем ты там стал. Уверен, ты добился бы потрясающего успеха. А теперь убирайтесь и дайте мне тихо-мирно зализать свои раны… или вы собираетесь меня утешать?
— Как ты думаешь, Вэн? — спросил Джерин.
Великан с удовольствием наблюдал за их перебранкой.
— Думаю, мы пойдем, капитан, если твой приятель сумеет организовать горячую ванну, в которую я поместился бы целиком.
— Кто смеет называть Тургиса, сына Турпина, приятелем этого людоеда из глухомани? Будь я вдвое моложе и вдвое крупнее, дуэли бы не миновать. Ладно, сэр Вэн, отправляйся прямехонько вот по этому коридору. Третья дверь налево. Ты тоже ступай за ним, Джерин. Даже от твоего имени жутко несет отвратительной вонью. А для вас, миледи, найдутся более комфортабельные апартаменты. Не будете ли вы так любезны пройти вслед за мной?
И Тургис увел Элис туда, где красивых женщин делали еще прекраснее. Она была так же очарована владельцем гостиницы, как и сам Джерин. Несмотря на то, что здание было новым, в нем царила старая добрая атмосфера уюта и непринужденной веселости, которая так нравилась Лису. Возможно, в других гостиницах гостей принимали и с большим размахом, но ни в одной из них не было Тургиса.
Массажистом в бане служил молодой худой ситониец с непомерно развитыми руками. Его звали Вататзес. Словно по волшебству, друзей уже ожидали две горячие, пышущие паром ванны. Банщик помог Вэну расстегнуть латы. А когда чужеземец сбросил свою покрытую бронзой кожаную короткую юбку, Вататзес, верный склонностям своей нации, присвистнул от восхищения.
— Извини, друг, — хмыкнул Вэн, прекрасно его понимая, — но мы с Джерином любим женщин.
— Бедняги, — сказал Вататзес.
