Алинасодрогнулась, ей вдруг стало нечем дышать.
— Когда? — онауслышала себя словно со стороны.
- Вчера.
- Захар, —одновременно произнесли они и переглянулись.
- Я рад, что твойдружок убил эту тварь. Алина кивнула. Перед глазами предстала
сцена, в которойЗахар вел к машине ее подруг, обняв за плечи.
— Меня сегоднявызывали в милицию, — словно невзначай, обронил парень, а девушка нахмурилась икоснулась его плеча, чтобы привлечь внимание. Юра посмотрел на нее.
— Догадался. Иначеты бы тут не сидела! Девушка продолжала подозрительно щуриться, и он добавил:
— Ой, не смотриты так, Арес выглядел более чем уверенным, когда говорил про убийство.
Алина вздохнула.
- Прости, яподумала... Он нервно засмеялся.
— Да забей. Теперьнужно решить, что мы скажем в милиции.
Юра хмыкнул.
- А ты как думала?Где ты была целый день, вечер и ночь тройного убийства? У тебя алиби-то есть?
- Этой ночью ябыла у подруг... я так сказала.
Юра вздохнул.
- Боюсь, твоиподруги никогда уже не смогут это подтвердить.
Глава 10. Счастье
Евгенияпереставляла на полке с места на место альбомы.
- Погуляет ивернется, - громко произнесла она, словно саму себя пыталась убедить. — Такведь было! А не звонит... а мальчишки никогда не звонят родителям, это, как увас говорят, не круто.
Приемная матьобернулась и посмотрела на Алину.
— Так ведь?
- Конечно, —промямлила девушка.
— Ты вотпозвонила, а он нет. Но ты девочка, тебе свойственно... — Евгения обессиленноопустила руки. — Все будет хорошо.
Она уже хотелапокинуть гостиную, но Алина окликнула ее.
— Я хочу сказатькое-что...
Приемная матьласково улыбнулась.
— Я не у подругночевала, я... Евгения засмеялась.
— Ну конечно,милая, конечно, не у подруг. Ты меня совсем за дурочку держишь? Я же всепонимаю. Студенческая жизнь, мальчики... -- Она перестала улыбаться и попросила:— Алиночка, пожалуйста, только осторожно. А то ведь это недолго... однанеосторожная ночь может испортить всю дальнейшую жизнь. — Евгенияпомолчала. — Как его зовут?
- Его? Ам-м...Юра, одногруппник.
- Чудесно, —приемная мать похлопала ее по плечу. — Пригласи его как-нибудь к нам.
Алина молчакачнула головой. Она знала, что совсем скоро Евгения забудет о своей просьбе,потому что у нее найдется, о чем подумать...
Девушка со вздохомзакрыла глаза. Ей было страшно при мысли, какую боль причинит приемнымродителям смерть единственного сына. Они ведь не знали, что хороший мальчиксуществовал лишь для них, а многие видели другого Захара, по которому нехотелось плакать и горевать.
В своей комнатеАлина походила из угла в угол, попыталась заняться курсовиком, но вскореоставила это дело и подошла к окну. Вид открывался на проспект и небольшой садикс детской площадкой посередине. На скамеечке, ближе всего расположенной кдому, сидел Арес. Казалось, с того момента, как они расстались около трех часовназад, он не изменил своего положения. Все так же сидел, скрестив ноги, исмотрел на окна ее комнаты. Девушка тихонько побарабанила пальцами
по стеклу.
Арес ей улыбнулсяи немного приподнял
руку.
Сердце тоскливосжалось. Алина увидела, что юноша нагнулся и что-то пишет на земле. Когда онвыпрямился, девушка прищурилась и смогла прочесть свое имя. Арес вновь наклонилсяи поместил его в большое сердце.
Мимо прошла стайкашкольниц, толкая друг друга локтями, они указали на нарисованное сердце, апотом на окно и, хихикая, убежали.
Арес не обратил наних внимания, Алина чувствовала на себе его пристальный взгляд, и от еевзволнованного дыхания стекло покрывалось белой дымкой, на которой девушка нарисоваланогтем улыбающуюся морду волка.
Юноша опустил голову,только тогда Алина сообразила, что он мог неправильно истолковать ее жест. Онабыстро обвела волка сердечком и выбежала из комнаты.
Спустя сорок пятьминут девушка вышла из подъезда, затем из арки, обогнула дом и приблизилась кскамейке, на которой сидел Арес. Он встретил ее совсем не так, как она ожидала.
— Зачем ты вышлаодна! Тебе мало? — воскликнул юноша, вскакивая и указывая на обмотаннуюшарфиком шею. — Ты хоть представляешь... — Он осекся, увидев у нее в рукепрозрачный пакетик с печеньем в форме полумесяца.
А Алине еепоступок вдруг показался ужасно глупым, она даже рассердилась на себя имысленно обругала «наивной дурой».
Арес поймалпущенное в него печенье и, смущенно потупившись, признался:
— Я боюсь за тебя.Элиас мог появиться,
пока ты обходиладом.
- Но не появился.Будем жить дальше? — Она круто развернулась, чтобы уйти, но он ухватил ее зарукав пальто и усадил к себе на ногу. Но и тут она возмутилась:
- Не нужно со мнойобращаться как... как
с куклой!
Он разжал объятия.
- Прости.
Она злилась нанего, но больше на себя, не способную думать ни о чем другом, кроме как оголубоглазом оборотне.
- Я провожу тебя.-- Арес потянулся к ее локтю, но вовремя вспомнил ее упрек про куклу и резкоотдернул руку, спрятав ее в карман
куртки.
Алина нехотяпоплелась следом. Она надеялась, что они немного побудут вместе, погуляют, ноговорить ему об этом теперь не хотелось.
— И скоро тебенаскучит сидеть под моим окном? — не удержалась от язвительного тона Алина,останавливаясь у дверей парадной.
- Никогда, —коротко ответил Арес.
- Ну конечно, - недоверчиво фыркнула она.
— За одиннадцатьлет не надоело, и теперь ничего не изменится, — твердо сказал он, пристальноглядя на нее.
Ей стало такнеловко, что даже глаза было стыдно на него поднять.
— Я нервничаю, —пробормотала Алина, — там, в комнате, я почему-то не могу ничем заниматься...все думаю... думаю, обо всем, что случилось.
