– Это еще почему? – заинтересовалась Александра.
– Да потому, что никаким боком кентавр на памятник из кирпича не указывает. Его рука вытянута в направлении могилы! А вы написали: «кентавр поможет…». Вот и выходит, что у вас то ли с логикой, то ли со зрением – из рук вон плохо!
– Дура! Все у меня в порядке – и с логикой, и со зрением! – взвилась Буренкова. – Это ты раньше времени влезла и все испортила. Сегодня бы пришло третье послание. И там бы говорилось, что от памятника надо пройти сто шагов в направлении восхода солнца! Вот приезжай завтра часов в семь на работу и убедишься! Прямехонько к красному складу и выйдешь!
– А… понимаю. Тонко задумано. – Арине никак не удавалось перестать гримасничать. – А вы, мадам, наверное, в детстве книг о пиратах и о поиске кладов начитались!
Буренкова хотела ответить, но в это время дверь открылась, и вошли Батлер, Бланше и еще двое стражей порядка.
Бланше сказал, что они переговорили с миссис Вуалье, и она не собирается возбуждать дело против миссис Буренковой. «Я же говорила!» – воскликнула Буренкова. Но Бланше жестом остановил ее. Он сообщил, что швейцарская полиция, напротив, очень заинтересовалась ситуацией с угрозами в адрес мистера Атвана и покушением на его жизнь. Полиция, однако, согласна не начинать расследования, если миссис Буренкова, в свою очередь, признает необходимым покинуть Швейцарию в двадцать четыре часа и больше сюда никогда не возвращаться. В любом случае она не сможет этого сделать, поскольку отныне будет занесена в списки персон нон грата. В случае, если миссис Буренкова найдет такое решение приемлемым, служба безопасности ООН не только не будет настаивать на ее задержании, но готова оказать ей всяческое содействие в организации отъезда. Для этого в ее распоряжение предоставляются два сотрудника службы. Они помогут ей с заказом билетов и со сбором вещей.
Бланше замолчал. Все смотрели на Буренкову.
– Так, охрану приставите, чтобы не сбежала.
Александра постояла несколько минут, раздумывая.
– И что же, и уеду. Думаете, напугали? Да мне здесь все осто***ло. – Она опять грубо выругалась. – И вся эта ваша Швейцария с Женевой, вместе взятые, пусть катятся… – ты им объясни, куда им катиться вместе с ними, – добавила она, глядя на Арину.
Потом повернулась к стражам порядка и добавила уже по-английски: «Ну что же, пошли, горе-охраннички!»
– Я надеюсь, вы не приняли слова миссис Буренковой всерьез? Она просто блефовала, надеялась нас припугнуть, когда упомянула какие-то проблемы в комиссии, – заявил Батлер, когда Буренкова, сопровождаемая Бланше и двумя другими сотрудниками охраны, ушла. – Думаю, теперь вам удастся наконец заняться своей главной работой – оказанием психологической помощи сотрудникам.
Арина не стала возражать, хотя на сей счет у нее имелись большие сомнения. Буренкова мягко отделалась, и ооновское начальство, по сути, пошло на компромисс, не передав дело полиции. Не исключено, что Батлер сознательно пошел на это. Что скрывалось за такими действиями? Но главное, по-прежнему было довольно много деталей, которые оставались неясными, и имелся целый ряд вопросов, на которые она сейчас еще не могла ответить. Поэтому Арина предпочла заверить Батлера, что она займется исключительно своими прямыми обязанностями.
– Вы устали, поезжайте сейчас домой, отдохните. – Услышав ее ответ, Батлер явно испытал облегчение. – А вечером приходите на коктейль. У нас как раз сегодня закончилось заседание совета управляющих. На нем были приняты важные решения о выплате компенсаций на очень значительные суммы ряду крупных компаний. Генеральный директор Женевского отделения устраивает по этому поводу у себя на вилле прием. Вы в списке приглашенных. Так что, пожалуйста, в шесть часов ждем вас на вилле Ла Фнэтр, с мужем.
Выйдя из кабинета, Арина почувствовала, насколько она устала. Три последних дня были непростыми, но особенно ее вымотал разговор с Буренковой. Ноги были какими-то ватными, а голова гулкой и пустой. Как хорошо, что она может по ехать домой! Если бы еще не этот прием! Но не пойти на него – неудобно.
Вернувшись в Дивон, она позвонила Олегу, напомнила о приеме, но муж сказал, что, к сожалению, на этот вечер у него другие обязательства. Разговаривал он очень сухо, и Арина поняла, что муж продолжал сердиться. И что это за обязательства такие? Из той же серии, что поздние возвращения последнее время? Настроение еще больше испортилось.
Описание любой достойной упоминания виллы в окрестностях Женевского озера должно начинаться так: оттуда открывается замечательный вид на озеро, горы за ним и на главную достопримечательность – Монблан. Вилла Ла Фнэтр не была исключением из этого правила. Собственно, и само ее название – «окно» – подразумевало роскошный вид из распахнутого окна.
Арина была здесь впервые. Ла Фнэтр была самой большой из вилл, переданных во владение ООН, и, тем не менее, ее размеры, как и размеры большинства швейцарских вилл, вряд ли соблазнили бы кого-то из русских олигархов или даже просто богатых «новых» русских. Это было невысокое двухэтажное здание, весьма скромно отделанное как снаружи, так и внутри. Но особенно рассматривать внутреннее убранство виллы и любоваться на вид, открывающийся с террасы, Арине не удалось.
Весть о том, что произошло сегодня утром, конечно, уже распространилась по организации, и на приеме, на который, естественно, была приглашена вся верхушка комиссии, Арина была чрезвычайно популярной фигурой. Всем было интересно в деталях узнать, как Арина разоблачила анонимщицу. Начальство – Чоудхури, Кирани, Кондратович, Кун Сяолинь и Гилмор – непременно желало выразить ей свою благодарность, хотя чаще всего ими руководило любопытство.
Первым к ней подошел Чоудхури.
– А вы наблюдательная женщина.
Арина почувствовала, что это было сказано искренне, и поэтому комплимент доставил ей удовольствие, а не вызвал отторжения.
– Не знаю… Мне кажется, я просто вижу, когда смотрю. А многие смотрят, но не видят.
– Не очень понятно, что вы хотите сказать.
– Давайте попробую объяснить, – предложила Арина. – Вот, например, саркофаг в парке, вы его, конечно, видели?
– Конечно, не один раз.
– Вы знаете, что на нем написано?
– Нет, не помню.
– А там очень интересные надписи по-латыни. – Арина процитировала их.
– Знаете, миссис Родионова, я все про вас понял. Дело не в том, что вы видите, а в том, что вам это интересно увидеть. Вы человек любознательный. Но, как мне кажется, вы забыли одну деталь.
– Какую?
– На саркофаге должна быть фамилия.
– А вот фамилии и нет. Вы, кстати, ее знаете?
– Вынужден еще раз ответить «нет». Неужели там нет фамилии?
– Представьте себе. Меня это тоже поразило. По-моему, отсутствие имени на саркофаге говорит о его владельце больше, чем все надписи, которые он велел выбить на мраморе.
