— Как раз вовремя, — сказал Кёрни.
Он не сказал ни слова похвалы в адрес Балларда, да тот и не ожидал этого. Самое трудное было найти машину. Но уж если ты ее нашел, ничто не может помешать тебе завладеть ею, кроме разве что прямого нападения ее, теперь уже бывшего, владельца и его друзей. Но даже и в этом случае ты не должен отдавать машину. Не за то тебе платят.
— Позвони в полицию, а я пока напишу отчет о состоянии машины, — распорядился Кёрни, когда они поставили «тандерберд» на неосвещенной заправочной станции рядом с «фордом».
Баллард нащупал в кармане десятицентовую монету.
— Куда позвонить — в антиохский полицейский участок или шерифу округа Контра-Коста?
— Попробуй позвонить шерифу. Он должен знать, в чьем ведении находится эта улица.
Едва Баллард вошел в телефонную будку, они услышали шум автомобиля, мчащегося по Гавалло-стрит. Завидев «тандерберд», люди в машине резко, так, что громко взвизгнули шины, остановили свой автомобиль. Это был новехонький желтый «торонадо».
— Одинокий ковбой останавливает коня на скаку, — прокомментировал Кёрни совершенно спокойным тоном.
За рулем сидела женщина; свет уличных фонарей подсвечивал сзади ее волосы, но лицо оставалось в тени. Дверца со стороны пассажира открылась, оттуда выскочила и бросилась к ним по бетонной мостовой темная фигура. Сердце у Балларда екнуло.
— У него в руке револьвер... Дэн, у него револьвер.
Глава 20
Это был не револьвер, а всего-навсего разводной гаечный ключ. Вот тогда Баллард впервые понял, почему Кёрни никогда не берет с собой оружие на задание, да и другим запрещает. Будь у него с собой револьвер, он выстрелил бы еще до того, как понял, что у Одума нет огнестрельного оружия. Видя, что ни один из них не пытается бежать, растерявшийся Одум остановился в десяти шагах. Он оказался низеньким, дородным, бледным человечком со взлохмаченными волосами и в очках с линзами, напоминающими толстое бутылочное стекло. Да, его явно не назовешь ни высоким, ни красивым, ни обаятельным, подумал Баллард. Просто драный кот.
— Кто?.. — Одум запнулся и прочистил горло. По его голосу чувствовалось, что он жутко испуган. — Кто вы, черт бы вас побрал, такие?
Кёрни сразу же перешел в наступление:
— Вы Чарлз М. Гриффин?
— Нет... но... я...
— Если вы не Гриффин, то мы и знать не хотим, кто вы такой.
Баллард любил наблюдать, как работает Кёрни, как он берет инициативу в свои руки, загоняя противника в угол. Его шеф повернулся к машине, вынуждая Одума продолжать спор с широкой, облаченной в делового покроя пиджак спиной.
— Я... Какого дьявола вы забрали машину? — спросил Одум. Его подруга оставалась сидеть в «торонадо», темная тень с освещенными сзади золотистыми волосами.
Кёрни повернулся к бывшему заключенному. И все тем же резким тоном повторил:
— Вы Чарлз М. Гриффин?
— Я уже сказал вам, что нет. Но...
— Тогда не ваше собачье дело, почему мы забрали эту машину. — И он вновь отвернулся.
Осмелевший Одум шагнул по направлению к нему. Баллард, со сжатыми кулаками, вышел из-за передней части машины, но Одум, хотя и держал гаечный ключ, видимо, не собирался затевать драку.
— Послушайте, ребята... я... я заплатил триста баксов... за пользование этой машиной. Наличными. Вы не можете просто так...
— Мы уже изъяли ее. — Сложив на груди руки, Кёрни оперся спиной о дверь; теперь он говорил со спокойствием фермера, обсуждающего виды на урожай. — Вы можете отдать ключи и убираться отсюда.
— Но это же моя машина, — с отчаянием сказал Одум.
— Этого не может быть, — терпеливо, рассудительно, как отец, понятными словами рассказывающий своему сынку о птицах и пчелах, принялся разъяснять Кёрни. — Машина принадлежит Калифорнийскому гражданскому банку и зарегистрирована на имя Чарлза М. Гриффина. Вы же не станете утверждать, что вы Гриффин?
— Но я дал этому парню триста баксов.
Кёрни, все так же со сложенными на груди руками, подался вперед, всей своей волей, сконцентрировавшейся в голосе и теле, требуя ответа:
— Это был Гриффин?
Одум усиленно заморгал, словно собирался расплакаться.
— Да. Он самый. Глория готова присягнуть...
— Свидетельство Глории не может быть принято в суде, — холодно сказал Кёрни. — А кто такая Глория?
— В суде... — испуганно повторил Одум. — Глория Роуз... Она... послушайте... при чем тут суд?..
— Женщина в «торонадо»?
— Н-да.
— Гм, — произнес Кёрни таким тоном, будто подтвердились худшие его подозрения. — Она живет по адресу: 1902, Гавалло-роуд, квартира номер 7, не так ли?
Конечно же, этот черт — и до чего же догадливый! — определил номер квартиры по отсеку, в котором стоял желтый «торонадо». Он, очевидно, машинально запомнил марки всех стоявших в гараже машин. А вот он, Баллард, не мог бы назвать марки ни одной из них.
— О да... сэр. — Обращение «сэр» было добавлено с некоторой задержкой.
Сол Сэвидж, сидя за своим старым деревянным столом, наверняка проинструктировал Одума, предварительно усадив его на стул с прямой спинкой, о требованиях, соблюдение которых обязательно для всех условно освобожденных. Неужели вода из душа и впрямь лила на более комфортабельное вращающееся кресло? Или это просто хитрая уловка Сэвиджа. Да, сэр. Тут Баллард мысленно выругал себя. Не хватало еще жалеть этого гада, который, возможно, проломил Барту череп, использовав вот этот самый гаечный ключ, который сейчас в его руке, ненужный и бесполезный, словно кисточка на хвосте осла?
— С прошлого вторника вы жили с Глорией Роуз по этому адресу, что является грубым нарушением установленных для условно освобожденных правил. Что вы можете сказать в свое оправдание?
— Я...
Его глаза метались между двумя детективами, выискивая в них хоть какую-нибудь слабинку. Баллард молчал с каменным видом. Гранитное лицо Кёрни сохраняло свое обычное выражение.
— Я... ничего, сэр.
— Хорошо. — Кёрни проговорил это так, будто оказывал Одуму большую милость. Он повернулся к Балларду: — Мистер Бим, что сказал сегодня мистер Сэвидж по поводу этого «тандерберда»?
Баллард поспешил сказать то, чего, как он предполагал, хотел от него Кёрни:
— Он выразил серьезную обеспокоенность, когда я сказал ему, что его подопечный, вопреки требованиям инструкции, возможно, раскатывает на автомобиле.
— Вот именно, — сказал, как отрубил, Кёрни.
Одум зашаркал ногами.
