Крис схватил меня за руки и согнул напополам.
— Ты забыл с кем говоришь? Утырок! Тебе бы языком ботинки наши вычищать, а не разговаривать здесь. Проси прощения! — Крикнул он мне прямо в ухо.
— Отпустите его! — Голос Деда раздался где-то впереди меня. Крис ослабил хватку, и я быстро выпрямился.
Грегори стоял, напрягая кулаки и смотрел на братьев зверем.
— Отпустите его, я сказал.
Я еще не видел его таким злым. Но в его ярости скрывалось что-то доселе невиданное. Казалось, будто он, наконец, приобрел сознательность. Его глаза сверкали разумом.
— А вот и наш полоумный! — Смеясь, сказал Бен.
Он вытащил из кармана перочинный нож и угрожающе помахал им перед носом Деда, который в три шага преодолел расстояние между нами.
— Отпусти его. — Повторил он.
Он взял меня за плечи и притянул к себе. Крис и Бен не сопротивлялись, не отводя глаз от Деда.
— Ты хочешь быть на его месте? — Оскалился Бен.
Я не успел опомниться, как что-то сверкнуло у меня перед глазами, лицо Деда сменилось гримасой боли, Бен и Крис отшатнулись назад, а на руках я почувствовал что-то теплое и вязкое. Очень знакомое, как в ту ночь с Карлом.
Я посмотрел вниз. Дед стал медленно крениться и завалился на меня. На моих руках была кровь. Его кровь.
— Дед! — Закричал я. Птицы взлетели с деревьев и понеслись вверх, пугаясь произошедшего.
— Что ты наделал, придурок?! — Завопил Бен. Он ударил брата кулаком по голове, выхватил у него нож, и толкнул вперед. — Бежим, идиот, смываемся, пока нас не заметили!
— А этот? — Крикнул по дороге Крис, но Бен покачал головой.
Я держал на руках умирающего Грегори и смотрел, как закатываются в последнем припадке его глаза. Как кровь вытекает из него, вместе с жизнью и как я, прижимая руки к его ране, не могу закупорить эту дыру.
— Дед, нет, пожалуйста, не надо, Грегори, нет. — Умолял я, рыдая.
Он обмяк у меня на руках и испустил последний вздох, который обжег мне лицо. Я наклонил голову к его мокрой груди и крепче прижал к себе. Я потерял всех.
48
— Вы помните, что было потом.
Я обливался потом в кабинете Сэдока, будто сидел на жгучей, только что растопленной печке. Моя память подкидывала мне все новые кульбиты и я не знал, смогу ли справиться с ними.
— Я, — мой голос дрожал, и я протер лоб, предложенным мне платком, — я хочу поговорить с Саймоном. Вы можете ему позвонить?
Глаза доктора Сэдока изменили цвет, и он виновато посмотрел на меня.
— Мистер Рипли.
Такая интонация не предвещала ничего хорошего. Обычно, она была предупредительной ракетой перед контрольным выстрелом в голову.
— Что с Саймоном? — Я неожиданно для себя стал более уверенным.
— Мистер Рипли, мистер Саймон умер сегодня ночью от кровоизлияния в мозг. Мгновенно.
Снова, все повторяется снова, я снова всех теряю, теряю всех друзей, я снова оказываюсь один, в кромешной тьме, в туннеле, где нет ничего, кроме тумана и вязкой, засасывающей мглы, которая прожигает кожу и проникает в голову, где ты снова одинок.
— Я не помню, что было потом. Саймон, наверное, отвел меня домой. Вернее, он забрал меня к себе. Я помню, что Хейвс что-то кричал, но он, кажется, больше беспокоился о том, что я буду ночевать не в бараке, как все, а не о том, что в лагере очередное убийство.
Сэдок даже не сразу понял, о чем я говорю, лишь спустя несколько минут сообразив, что я просто хочу отказаться от реальности. Я снова хочу вернуться с прошлое, каким бы ужасным оно ни было.
Я проснулся в комнате Саймона, когда уже рассвело. Мне казалось, что все произошедшее было просто сном, но когда я открыл глаза, стало еще страшнее. Кошмар — не то, что ты видишь во сне, а то, что просыпаясь, ты осознаешь его реальность.
— Как ты? — Задал обычный вопрос Саймон.
Я поднялся на кровати и осмотрелся. Внутри ничего не изменилось, темная тень страха сидела за окном, как опытный охотник, выжидая, пока ты выйдешь наружу и наброситься на тебя.
— Варма поймали?
Саймон горько усмехнулся.
— Они найдены застреленными у ворот. Наверное, хотели сбежать.
Странно, но я не испытал облегчения, когда услышал об их смерти. Мне всегда казалось, что после свершения мести мне станет намного легче, но этого не произошло. Я даже жалел их. В конце концов, они тоже были жертвами этой системы и их вина лишь в том, что они поддались ей.
Я услышал странные вопли на улице и вопросительно посмотрел на Саймона.
— Ребята взбунтовались.
Я и до этого-то мало что мог произнести, а теперь и подавно. Только мои широкие глаза выдали удивление.
— Они узнали, что Люка изнасиловали Варма по наводке Хейвса. Они с Оуэнсом, Шарпом и остальными насиловали ребят.
— Карла и Колли? — Хрипло спросил я.
Саймон кивнул.
— И их тоже. Колли оставил дневник, в котором все описал. Это, наверняка, продолжалось много лет. Для таких, как Хейвс Обитель стала настоящим раем, местом для ублажения своих извращенных фантазий.
Я опустил голову и посмотрел на свои носки.
— Тебе не стоит сейчас туда идти. — Предугадал мои желания Джастин и предупредил меня.
Но как можно остановить циркулярную пилу голой рукой, при этом, не потеряв эту саму руку?
Я молча обул ботинки, натянул куртку и вышел за дверь.
На удивление солнце светило ярче, чем во все те дни, что я провел здесь. Парни бегали по улицам, кто-то просто смеялся, кто-то шел с решительным видом в сторону школы, некоторые били стекла в зданиях, но большинство выглядели потерянными. Никого из взрослых на улицах не было. Казалось, что воспитанники, подняв бунт, теперь сами не знали, что с ним делать. Он стал неуправляемой силой в их слабых руках. Я побежал в сторону своего барака, надеясь встретить хоть кого-то, с кем мог поговорить.
Когда я забежал на площадку перед корпусом, где мы обычно играли в футбол, если предоставлялась такая возможность, я увидел, что мои товарищи били кого-то, тихо стонавшего на земле. Я подбежал к ним и увидел, как Малыш Питти, сгорбившись, весь вымазанный в грязи и собственной крови, из последних сил укрывался от побоев.
— Что вы делаете?! — Закричал я.
Мартин, который стоял в центре ожесточенной толпы обернулся, а вслед за ним и остальные ребята.
— Он сдал Люка. — Коротко ответил он и снова обернулся к Малышу Питти, который не успел опомниться и резко вскрикнул, когда на него посыпались удары.
