Книга Между небом и землей - Марк Леви

Мало-помалу дом возвращался к жизни. Артур и Лорэн, как дети, которые раскрашивают картинки, стараясь не вылезти за контур, заходили в каждую комнату. Артур распахивал ставни, снимал чехлы с мебели, вытряхивал пыль, чистил до блеска, разбирал содержимое шкафов. И потихоньку живущие в доме воспоминания превращались в сегодняшний день.

Жизнь вступала в свои права. В этот четверг небо хмурилось, а океан, казалось, стремился разбить скалы, преграждавшие ему путь в сад. В конце дня Лорэн устроилась на веранде полюбоваться разворачивающимся спектаклем. Вода стала серой и перекатывала клубки водорослей с вкраплёнными в них иголками хвои. Небо отливало сиреневым, потом почернело. Лорэн была счастлива — ей нравилось, когда природа выказывала гнев. Артур кончил наводить порядок в маленькой гостиной, в библиотеке и в кабинете матери. Завтра они приступят ко второму этажу и его трём комнатам.

Артур сел на подушки, покрывающие пол под навесом, и посмотрел на Лорэн.

— Ты в девятый раз после обеда переменила платье.

— Это из-за журнала, который ты купил; я никак не могу выбрать, они все восхитительны.

— Твой способ делать покупки — мечта всех женщин.

— Погоди, ты ещё не видел вкладки!

— А что там?

— Специальный выпуск, женское бельё.

Артур увидел самый чувственный показ мод, который только мог быть предложен мужчине. Позже, окутанные нежностью свершившейся любви, умиротворённые душой и телом, они сидели, обнявшись в темноте, и смотрели на океан. Наконец они заснули, убаюканные прибоем.

Пильгез приехал с наступлением ночи и остановился в гостинице «Кармел Валли Инн». Портье выдала ему ключ от комнаты с окнами на океан. Комната находилась в бунгало в самой верхней части парка, нависавшего над бухтой, и ему пришлось опять садиться за руль, чтобы туда добраться.

Пильгез только начал разбирать сумку, когда первые всполохи разорвали небо. «Надо же, — подумал он, — живу в трех с половиной часах пути, и ни разу не приехал сюда, чтобы это увидеть». Его охватило желание позвонить Наталии, чтобы разделить с ней этот миг, не проживать его одному; он снял трубку, вздохнул и тихонько положил обратно, так и не набрав номер.

Вместо этого он заказал ужин и устроился с подносом у телевизора. Сон поборол его, когда не было ещё и десяти часов.

В первые утренние часы проснувшееся солнце набралось сил и засияло так, что распугало все тучи, и те убрались прочь, даже не огрызнувшись.

Артур проснулся на веранде. Лорэн крепко спала.

Укрывшись за насыпью у ворот в верхней части сада, Пильгез вёл наблюдение, вооружившись мощным биноклем, подаренным ему к двадцатилетию службы. Около одиннадцати часов он увидел Артура, который шёл в его сторону, поднимаясь по саду. Подозреваемый свернул вправо от розария и распахнул двери гаража.

Войдя в гараж, Артур увидел перед собой чехол, покрытый слоем пыли. Откинув его, Артур узнал старый фургон — «форд» 1961 года. Полускрытый брезентом коллекционный экземпляр.

Артур улыбнулся, вспомнив о пристрастиях Энтони. Обойдя машину, открыл левую заднюю дверцу, устроился на сиденье, закрыл дверцу, потом глаза и вспомнил зимний вечер перед магазином «Масиз» на Юнион-сквер. Он увидел человека в плаще, которого должен был наверняка уложить выстрелом из межгалактического ружья — в последний момент того спасла ласковая наивность матери: она встала на линию огня. Атомный дезинтегратор, замаскированный под зажигалку для сигар, безусловно, ещё должен быть заряжён. Он подумал о Деде Морозе 1965 года, который застрял где-то в трубах центрального отопления вместе с электрическим паровозиком, предназначенным ему в подарок.

Артуру казалось, что он слышит урчание мотора; он открыл окно, высунул голову и почувствовал, как волосы сдувает со лба ветром, дующим в его воспоминаниях; чуть согнув руку, он выставил наружу ладонь и стал играть ею, потому что теперь она превратилась в самолёт; он наклонял её, чтобы изменить направление воздушного потока, и чувствовал, как она то взмывает к потолку гаража, то уходит в пике.

Когда Артур вернулся в реальность, то увидел записку, прикреплённую к рулю.

«Артур, если захочешь завести машину, то найдёшь зарядник для аккумулятора на полке справа. Нажми пару раз на стартер, прежде чем включить контакт, чтобы подкачать бензин. Не удивляйся, что машина еле тащится, это „форд“ 1961, так что все нормально. Захочешь накачать шины — компрессор в коробке, под зарядником. Обнимаю тебя. Энтони».

Он вылез из машины, захлопнул дверцу и в глубине гаража увидел лодку. Подошёл, погладил. Под деревянной скамейкой нашёл спиннинг, его собственный, зелёная леска была намотана на пробковую катушку и заканчивалась проржавевшим крючком. Артура охватило волнение, и он даже присел на корточки. Потом выпрямился, взял зарядное устройство, открыл капот старенького «форда», соединил провода и поставил аккумулятор на зарядку. Выйдя из гаража, до упора раздвинул двери.

Пильгез записывал в блокнот все, что видел. Он не отрывал взгляда от подозреваемого. Видел, как тот накрывает стол в беседке, усаживается, обедает, потом убирает посуду. Отвлёкся лишь на пять минут, чтобы съесть сэндвич, когда Артур прикорнул на подушках в тени патио.

Он продолжал следить за ним, когда Артур опять отправился в гараж, услышал звук компрессора, а потом, более отчётливо, звук заводящегося мотора, который пару раз чихнул, прежде чем заработать.

Взглядом поприветствовав машину, когда та подъехала к крыльцу, он решил прервать вахту и отправился в деревню собрать кое-какую информацию.

Около восьми вечера Пильгез вернулся к себе в комнату и позвонил Наталии.

— Ну как? — спросила она. — Есть успехи?

— Нулевые. Ничего, выходящего за рамки нормального. То есть почти. Он один, весь день чем-то занят, чистит, мастерит, делает перерывы на обед и ужин. Я поспрашивал кое-кого. Дом принадлежал его матери, она умерла давно. Потом там жил садовник, до самой своей смерти. Как видишь, он в полном праве приезжать в дом матери, когда ему заблагорассудится.

— Тогда почему «почти»?

— Потому что в его поведении есть странности: он разговаривает сам с собой, ведёт себя за столом, как если бы их было двое, иногда сидит у моря, держа руку на весу по десять минут. Вчера вечером он обнимался сам с собой в патио.

— Как это?

— Как если бы он ласкал женщину. Вот только он был один!

— Может быть, у него такая манера предаваться воспоминаниям.

— У него что-то многовато этих «может быть»!

— Ты всё ещё веришь, что след правильный?

— Не знаю, красавица моя, но в любом случае в его поведении есть одна особенность.

— Какая именно?

— Он невероятно спокоен для того, кто виноват.