Трэль кивнул:
— Не я один пострадал от его жестоких прихотей. Я уверен, что он ненавидит орков, но и к своему народу он испытывает не лучшие чувства.
— А эта Тарета и Сержант… Я не знал, что людям известно, что такое доброта и честь.
— Я не знал бы ничего ни о чести, ни о милосердии, если бы не Сержант, — сказал Трэль. Глаза его весело сверкнули. — Это он научил меня тому приёму, который свалил тебя с ног. Благодаря ему я не раз побеждал противников.
Думхаммер тоже усмехнулся, но тут же снова стал серьёзным.
— Я давно понял, что люди-мужчины ненавидят наш народ, а женщины и дети боятся нас. И всё же та девочка сама захотела стать твоим другом.
— У неё большое сердце, — вздохнул Трэль. — Я говорю, что с гордостью принял бы её в свой клан, а высшей похвалы я не могу придумать. У неё дух орка, смягчённый способностью сострадать.
Оргрим снова помолчал. Наконец он проговорил:
— Все эти долгие годы, после своего позорного поражения, я жил в уединении, в глуши. Я знаю, что обо мне говорят. Я отшельник, трус, боюсь показать своё лицо. Ты знаешь, почему я брезговал обществом вплоть до этого вечера, Трэль?
Трэль молча мотнул головой.
— Потому что мне нужно было побыть одному, поразмыслить над тем, что произошло. Подумать. Вспомнить о том, кто я есть, кто есть все мы как единый народ. Рискуя, я подходил к кострам становищ, пользовался гостеприимством хозяев, слушал, что они скажут, и собирал сведения. Так же, как и ты, я не понаслышке знаю, что такое быть в плену у людей. Меня поймали и какое-то время держали как забавную диковину при дворе короля Теринаса Лордаэронского. Я бежал из его дворца, как ты бежал из Дэрнхолда. Побывал я и в лагере. Я представляю, как живётся пленникам, сломленным и отчаявшимся. Я чуть было не стал одним из них.
Пока Думхаммер говорил, он неотрывно смотрел в костёр, теперь он повернулся к Трэлю. И хотя его серые глаза были ясными, отсветы огня вдруг заплясали в них подобно пламени преисподней, пылавшему во взгляде Грома Адского Вопля.
— Но не стал. Я бежал, как и ты. И так же, как тебе, это удалось мне без проблем. И всё же для тех, кто, сбившись в кучу, сидит в лагерной грязи, это по-прежнему невыполнимо. Если свинье по нраву её свинарник, открытая дверь её не интересует. Точно так же и с лагерями. Нужно, чтобы они сами хотели выйти в дверь, когда мы откроем её для них.
Трэль начал понимать, куда клонит Думхаммер.
— Чтобы принести свободу нашему народу, мало просто сокрушить стены, — заметил он.
Думхаммер кивнул:
— Мы должны снова напомнить им о пути шаманов. Они должны изгнать из своих отравленных душ ядовитый шёпот демонов и вернуться к своему истинному пути — пути воина, пути духа. Ты снискал восхищение клана Боевой Песни и их свирепого вождя, Трэль. Теперь у тебя есть Снежные Волки, самый независимый и гордый клан, который я когда-либо видел, и они готовы идти за тобой. Если на свете и есть орк, который может помочь нашим павшим духом собратьям вспомнить, кто они на самом деле, — так это ты.
Трэль вспомнил лагерь, где в воздухе витали тоска и смертоносная сонливость. Вспомнил он и о том, как сумел избежать опасности.
— Хоть я и терпеть не могу это место, я охотно вернусь туда, если это поможет пробудить мой народ, — сказал Трэль. — Но ты должен знать, что Блэкмур жаждет снова заполучить меня. Дважды мне едва удалось сбежать. Я надеялся, что когда-нибудь отомщу ему, но…
— Но всё напрасно, если у тебя не будет войска, — закончил Оргрим. — Поверь мне, Трэль. Я бродил в одиночку, но внимательно следил за всем, что происходило вокруг. Будь спокоен. Мы доберёмся до Блэкмура и его людей.
— Начальство лагерей уже извещено и тоже ищет меня, — напомнил Трэль.
— Они ищут высокого, могучего, воинственного и хорошо образованного Трэля, — ответил Думхаммер. — А на очередного сломленного, перемазанного в грязи орка они и внимания не обратят. Сможешь ли ты скрыть свою неукротимую гордость, мой друг? Сможешь ли ты схоронить её глубоко внутри и притвориться, будто лишён как боевого духа, так и собственной воли?
— Это будет непросто, — признался Трэль. — Но я сделаю это, если это поможет моему народу.
— Эти слова достойны сына Дуротана, — проговорил Думхаммер, и почему-то его голос звучал хрипло.
Трэль поколебался немного, но всё же воспользовался случаем, чтобы задать мучившие его вопросы.
— Дрек'Тар говорил мне, что Дуротан и Драка отправились на твои поиски, чтобы открыть тебе, что Гул'дан был предателем и использовал орков, чтобы получить силу и власть. Одеяло, в которое меня тогда завернули, поведало Дрек'Тару, что они погибли насильственной смертью, а я знаю, что, когда Блэкмур нашёл меня, рядом со мной были тела двоих орков и одного белого волка. Пожалуйста… не мог бы ты сказать мне… мой отец нашёл тебя тогда?
— Да, — тяжело вздохнул Думхаммер. — И нет у меня большего позора, и ни в чём не раскаиваюсь я больше, чем в том, что не оставил их тогда у себя. Я думал, так будет, лучше и для моих воинов, и для самого Дуротана. Они пришли вместе с тобой, юный Трэль, и рассказали мне о предательстве Гул'дана. Я поверил им. Позже выяснилось, что несколько моих воинов были шпионами Гул’дана. Достоверно я этого не знаю, но уверен, что охранник, которому я доверил проводить Дуротана до безопасного убежища, вместо этого позвал ассасинов, чтобы убить его вместе с семьёй.
Оргрим глубоко вздохнул, и на мгновение Трэлю показалось, будто на этих широких, мощных плечах покоится тяжесть всего мира.
— Дуротан был моим другом. Я бы с радостью отдал свою жизнь за него и его семью. И всё же я, не желая того, стал причиной их смерти. Я могу лишь надеяться искупить свою вину и сделаю всё, что смогу, для его сына. Ты сын гордого и благородного рода, Трэль, несмотря на то, что судьба дала тебе имя раба. Будем же хранить честь этого рода вместе.
Через несколько недель, в самый разгар весны, Трэль, не прилагая особых усилий, средь бела дня ворвался в одну из деревень, припугнул крестьян рёвом и быстро позволил взять себя в плен. Сразу, как только его накрыла сеть, он обмяк и заскулил, чтобы люди поверили, будто им удалось сломить его дух.
Оказавшись в лагере, Трэль продолжал мастерски играть свою роль. Но как только стражники привыкли к нему и уже не отличали от остальных пленников, молодой орк начал тихонько разговаривать с теми, кто его слушал. Он выделил нескольких орков, которые как будто сохранили мизерные остатки духа. В ночной тьме, когда стражники клевали носами на своих постах, Трэль преподал этим оркам урок истории. Он говорил о могуществе шаманов, о своих собственных способностях. Большинство пленников не поверили ему, потребовав доказательств. Трэль не стал устраивать землетрясение или призывать гром и молнию. Он просто зачерпнул ладонью грязь и попытался пробудить те крупицы жизни, которые ещё остались в ней. И на глазах у изумлённых орков бурая земля в руках Трэля поросла травой и даже цветами.
