По-видимому, он, попробовав суррогата семейной жизни, полностью разочаровался в подобных отношениях. Если и были какие-то надежды и иллюзии, то они бесследно растаяли.
Линда стала рассеянной на работе, ее голова была забита бесконечными мыслями о Заке и о том, насколько хватит ее сил, чтобы поддерживать эти остывающие угли. Иногда, возвращаясь домой, она решала, что именно сегодня расставит все точки над «i», но каждый раз малодушничала.
Потеря душевного равновесия внесла тревогу и в ее сны. Она плохо спала, а однажды, как предвестник грядущего окончания их отношений, ей приснился сон, в котором Зак уходил от нее. Она плакала и звала его, но он даже не обернулся. Линда проснулась, поняв, что ей трудно дышать, а ее глаза и в самом деле мокрые, потому что она плакала не только во сне.
В конце концов она решила, что одиночество и оплакивание своей несостоявшейся «семейной» жизни – это вовсе не то, чем можно гордиться.
И она нашла некое «противоядие»: если Зак звонил и говорил, что снова задерживается, то Линда отправлялась в гости к Саре.
Новым поводом для нового конфликта оказался, как ни странно, Генри. Он пришел вместе с Заком.
– Я пригласил Генри в гости.
– Хорошо, но ты мог бы и предупредить.
– Линда, не стоит беспокоиться. Я очень неприхотлив, – заверил Генри.
В его обществе Линда смогла немного расслабиться. Генри много шутил, а потом, улучив минутку, шепнул ей:
– Я вижу, вы приняли мои советы к сведению, Линда.
Секундой позже она догадалась, что имеет в виду Генри, – в ее глазах больше не было явного обожания.
– Да, – выдавив улыбку, подтвердила она и тут же нашла необходимые слова, чтобы указать ему на слишком пристальное внимание к ее персоне:
– Однако я заметила, что вы сами не торопитесь следовать собственным советам.
– Я не в силах скрыть свои чувства.
– О каких чувствах идет речь? – осведомился Зак.
– О моих чувствах к Линде, – ничуть не смущаясь, с улыбкой заявил Генри.
– Ах вот как.
– Генри шутит.
Но отрицание только усилило недовольство Зака.
Чуть позже Зак отправился проводить Генри.
Линда мыла посуду, когда Зак появился на кухне.
– Решила заставить меня ревновать? – без предисловий спросил он.
– Как ты мог подумать?! – Линда задохнулась от возмущения.
– Для меня не секрет, что ты нравишься Генри. Но не стоит использовать моего друга для решения своих проблем.
– У меня нет проблем, Зак. Проблема в тебе…
– Не устраивай мне сцен.
Она вдруг все поняла.
– Это ты устраиваешь сцену.
Линда домыла и убрала посуду, сняла и аккуратно сложила фартук и рассеянно огляделась.
Потом она направилась в комнату и стала складывать свои вещи.
– Новая демонстрация? Но я больше не побегу за тобой. Так и знай.
– Я и не жду. Прощай, Зак.
23
Первая неделя без Зака прошла в каком-то забытьи. Линда стала похожа на робота. Она избегала приглашений обеспокоенных родителей, с усилием притворялась, что с ней все хорошо, на работе. Единственной отдушиной для нее стало общение с Сарой. Она ни о чем не спрашивала, всегда находила повод посмеяться, а ее маленькая дочка была просто ангелом.
Вечер пятницы представлялся Линде особенно ужасным: Сара должна была дежурить в клинике, и Линде грозил призрак одинокого вечера, а впереди маячил безрадостный уикенд…
– Сара, можно я поеду с тобой?
– Думаю, никто не будет против, если ты навестишь нескольких детишек. Но если ты пытаешься найти забвение, то хочу предупредить, что от себя, Лин, не убежишь. Тебе пора перестать мучить себя, надо выбираться из болота депрессии. На твоем докторе свет клином не сошелся.
– Я пытаюсь, Сара.
Подруга вздохнула.
– Ладно, нам пора ехать.
Помня о том, что маленькие пациенты клиники – это дети из малоимущих семей, Линда остановила машину возле магазина игрушек и, извинившись перед Сарой, исчезла на несколько минут. Вернулась она, нагруженная пакетами с игрушками. Сара только покачала головой, но ничего не сказала.
Несколько часов, которые Линда провела в обществе больных ребятишек, были бальзамом, пролившимся на ее душу. Собственные страдания и метания вдруг показались ей незначительными, а потом она и вовсе забыла обо всем, играя с детьми и помогая Саре укладывать их спать.
Линда дала обещание Марии, маленькой девочке, которая с трудом говорила по-английски, зайти к ней еще раз, перед отъездом.
– Лин, тебе надо было стать воспитателем.
– Разве для меня все уже потеряно?
– Нет, конечно нет. Дети так и тянутся к тебе.
– Просто им не хватает родительской ласки.
Их папы и мамы вынуждены почти круглые сутки зарабатывать деньги на пропитание своих детей. У них такие большие семьи… Мария мне сказала, что у нее восемь братьев и сестра. Десять детей в семье, Сара!
– Да, жизнь – это беспощадная борьба. Как бы жестоко это ни звучало.
– Но нельзя допускать, чтобы сильнейшие выживали за счет слабых.
– Ты права. Но, к счастью, время, отпущенное на философию, уже истекает. Нам пора собираться домой.
– Подожди секунду, я только попрощаюсь с маленькой Марией, я ей обещала.
– Хорошо, только не задерживайся.
Линда быстро и бесшумно направилась в палату, где лежала маленькая черноволосая девочка.
Дверь в палату была приоткрыта. Комната едва освещалась тусклым ночником, и, когда Линда направилась к кроватке Марии, справа от нее вдруг выпрямилась высокая фигура в белом халате, которую Линда не заметила из-за скудного освещения. Она прижала руки к груди, с огромным трудом подавив испуганный возглас.
– Линда? Что ты здесь делаешь?
Услышав голос Зака, она остолбенела, решив, что у нее начались слуховые галлюцинации. Но вот белая фигура двинулась прямо на нее, и Линда узнала Зака.
– А что ты здесь делаешь?
– Тихо, разбудишь детей.
Он больно ухватил ее за локоть и потащил за собой. Линде удалось освободиться от его хватки только в коридоре. Она отступила на шаг и помассировала локоть, чтобы не осталось синяков.
– Как ты здесь очутился?
– Хочу спросить тебя о том же самом. Здесь запрещено появляться людям, не относящимся к медицинскому или к обслуживающему персоналу.
– А что тогда здесь делаешь ты?
– Я лечу детей в этой больнице. А вот что за игру затеяла ты?
