Она собралась бежать. Он видел это по ее позе. Бежать, как бежала в ту ночь, как бежала в их первую встречу, но сейчас он ей не даст так поступить. Она должна увидеть его и сказать, почему не хочет остаться с ним. Он тоже все ей скажет. А там – будь, что будет.
Он тяжело вздохнул и посмотрел на Чина и Аби.
– Отойдите, – тихо проговорил он.
Чин скрестил руки на груди. То же сделал Аби.
– Это касается только Николь и меня. – Желваки заходили у него по скулам. – Я все равно пройду. Мне нужна Ник, нужна во что бы то ни стало. Вам ясно?
Глория быстро встала между своими зятьями и Александром. Она внимательно разглядела человека, которого заранее возненавидела. Он, похоже, не брился уже несколько дней, а волосы у него сбились так, словно он спал в стоге сена. Но Ник права, вид у него потрясающе сексуальный, а на дочь он смотрит так, что любая женщина ослабела бы.
Ник смотрела на него, в глазах ее сверкали слезы, так может плакать только любящая женщина, подумала Глория, и сердце у нее сжалось.
– Конечно, ясно, – мягко проговорила она. – Ясно как день. Чин, Аби, дайте ему пройти.
– Я в здравом уме и твердой памяти. Дайте ему пройти. – Она хлопнула в ладоши. – А ну все в дом. – Дочери нахмурились. Их мужья смотрели на нее, как на ненормальную. – Поверьте мне. С Николь все будет в порядке.
Она подталкивала их к двери, понимая, что они идут через силу, что дочери будут спорить с ней, а зятья отступят, но будут как сторожевые псы ждать команду, чтобы выскочить в любой момент.
Глория улыбнулась про себя. Мужчины такие предсказуемые. Как она об этом забыла?
12
Ник смотрела, как удаляются ее сестры и воинственные шурины, и глазам своим не верила.
Чудесно. Именно те люди, у кого рыльце в пушку, кто толкнул ее в объятия. Александра Татакиса, покинули ее. Даже мать пошла за ними в дом. Она не слышала, о чем шел разговор на веранде, но жесты их говорили за себя достаточно красноречиво. Мать была обеспокоена, сестры раздосадованы, их мужья взбешены… а Александр, знай, свое гнет.
Этому трудно было бы поверить, если бы она не знала, что он из-под земли достанет то, что хочет.
По части целеустремленности и напористости ему равных нет.
А сейчас он неторопливо спускается по широким деревянным ступенькам с гордым и независимым видом.
– Ник, – говорит он. Говорит негромко, почти ласково, что не вяжется с воинственным блеском в глазах. – Не беги, Ник. Я тебя предупреждаю. Больше ты от меня не убежишь.
Не беги? Что это, опять собачья команда? Ник подняла голову. Но он прав, она собиралась бежать, только вовсе не по тем причинам, которые приписывает ей он, а по своей воле.
Сложив руки на груди, она смотрела, как он спускается с последней ступени и идет в ее сторону. Он как с неба свалился, но она уже оправилась от шока и поняла, зачем он явился. Женщины не убегают из постели Александра Татакиса по ночам. Может, оно и к лучшему, что он здесь. Она не сбежала, она бросила его. Это не одно и то же, и он должен знать…
А вот то, что она беременна, ему знать необязательно. Он не должен знать этого! Ник почувствовала страх. От неожиданности у нее все выскочило из головы. Ее живот, ребенок, который там растет… Скрыть это невозможно.
Он остановился в нескольких шагах от нее и протянул к ней руки.
Ник затаила дыхание. Ее ребенок будет похож на него? У него будут его глаза? Его черные как смоль волосы? Неужели ее ребенок будет вечно напоминать ей об Александре, которого она так любит?
Надо выбросить эту глупость из головы. Сейчас не до этого. Да и все это неправда. Она только вообразила, что любит его. Какая женщина в здравом уме полюбит такого человека? Достаточно взглянуть на его оскал, чтобы убедиться: тут нечего любить.
Хотя его глаза прожигают ее насквозь, Ник была уверена – он не заметит, что она беременна. На ней безразмерная рубашка еще со студенческих лет – до колен.
– Thee mou, – прошептал Александр, – ты с ребенком!
Ник больше не колебалась. Она рванула с места и побежала. Он за ней.
– Ник! Стой!
Она побежала быстрей.
– Ник! – Его голос хлестнул ее словно плеть. – Николь! Ты с ума сошла? Ты же беременна, тебе вредно так бегать.
Она бежала по саду к фонтану, прячущемуся в его глубине.
– Ты что, не слышишь? – кричал он, преследуя ее по пятам. – Я приказываю тебе остановиться.
Вон оно, он весь в этом. Она резко обернулась. Щеки ее горели от негодования и отчаяния.
– Ник, – проговорил он, а она подняла руку и сделала то, что давно хотела, – ударила его по щеке.
– Чтоб тебе пусто было, Александр! – выкрикнула – нет, не выкрикнула, – прорыдала она. Слезы полились у нее из глаз, она оплакивала свою горькую судьбу.
– Киска, – прошептал он, обнимая и целуя ее.
– Уходи. – Она обхватила его за шею и прижалась к его груди. – Вали в свою Грецию, – рыдала она между поцелуями. – Вон из моей жизни!
– Не могу, gataki. – Он взял в ладони ее лицо. Он улыбался, но глаза его тоже были на мокром месте. – Я и есть твоя жизнь, а ты моя.
– Ну вот опять. – Ник прижалась к нему губами. – Видишь, ты опять уверен, что всегда все знаешь. Только ничего-то ты не знаешь. Если бы ты знал, как я тебя…
– Я люблю тебя, – тихо проговорил он. – Вот отчего я знаю. Я обожаю тебя, радость моя. Люблю больше всяких слов. – Он чуть отстранился и положил ладонь на ее живот. – И я буду любить всем сердцем этого ребенка и всех детей, которые у нас будут.
Ник принужденно засмеялась.
– Опять планируешь мою жизнь за меня.
– Да что ты, никогда.
– Александр. – Она схватила его за запястья. – Я смеюсь.
– А я серьезно, радость моя. Я никогда не дам тебе повода думать, будто я управляю твоей жизнью. – Он глубоко вздохнул. – Мой отец построил золотую клетку для моей матери, но клетка есть клетка. Я не хочу этого. У меня есть дом в Нью-Йорке, Ник. Когда тебе захочется, будем летать туда. Если хочешь работать, работай. Я люблю тебя. Ты мне нужна. Но я не хочу, чтобы ты была моей собственностью. Ты понимаешь?
– Понимаю, – ответила она, – понимаю, любовь моя. Сердце мое, душа моя, жизнь моя!
Александр притянул ее к себе и поцеловал. Ник вздохнула и откинулась назад.
– Я не знала о ребенке, когда ушла от тебя. Хотя, говоря честно, это мало что изменило бы. Я бы все равно ушла. Я не могла оставаться, считая, что ты хочешь отделаться от меня.
– Николь? Где ты?
– Это Аби, – сказала она.
