— А где линейщики?
— Так дежурный же пришел, посмотрел, нас, значит, оставил охранять, чтобы никто не подходил, а сам побежал вам звонить, группу вызывать.
— Умник, хоть бы выгородку спроворил. — Лемехов огляделся, посмотрел под платформу, поднялся по ступеням. — Всем три шага назад. — Толпа подалась назад, с интересом наблюдая за действиями оперативника. Тот опустился на корточки, осмотрел натеки крови на краю платформы, пригнул голову. — Ни одной гильзы, — пробормотал он. — Сдается мне, где-то я это уже видел. — А затем, выпрямившись, глядя поверх голов, поинтересовался, адресуя вопрос в никуда: — Ну и где же опергруппа, хотел бы я знать?
* * *
Местная больница — общепринятая в городе зона перемирия — располагалась в тихом, престижном районе. Отделения травматологии и хирургии уже долгое время финансировались полно и роскошно, причем далеко не за счет бюджета. Ремонт делался ежегодно, и совсем не дешевый. Врачи, санитары, медсестры, нянечки и прочий персонал получали внушительные «привески» к скудным зарплатам, что отнюдь не являлось лишним в наши небогатые времена. «Скорые» — сплошь «Мерседесы». Не на «РАФах» же нормальным пацанам кататься, в них от одной тряски можно концы отдать, а раненым покой необходим и бережное обращение. Оснащенные по последнему слову медицинской техники кареты сделали бы честь любой столичной клинике. Палаты травматологии и хирургии больше напоминали первоклассные номера гостиниц, чем обычные больничные апартаменты.
Оплачивал расходы скромный фонд «Взаимопомощь». Конечно, любой проверяющий мог поинтересоваться, почему фонд оказывает помощь только двум отделениям, а не всей больнице в целом, но… Это уж дело фонда, кому оказывать помощь, а кому нет. В общем, проверяющие вопросов не задавали, тем более что финансовые дела фонда были кристально чисты и прозрачны. Никаких нарушений. Ну, скажем, почти никаких. Что же до отделений… Настоящие пацаны в проктологию попадают редко, болячки там не «рабочие», крайне специфические, потому и хвастать ими как-то не принято. Могут неправильно понять. А платных крутых стоматологий в городе и без фонда хватает. Зубки лечить всем надо.
Короче, маячили два больничных отделения еврооазисом посреди всеобщего запустения.
На пороге травматологического отделения и появился Кроха, да не один, а в сопровождении свиты. Свита состояла из Вадима, Боксера, Челнока, Пестрого и троих рядовых бойцов.
Дима сидел на краю широкого кожаного дивана, опершись локтями на колени.
Войдя в холл, бойцы рассредоточились. Один отошел к окну, второй остался у дверей, третий углубился в коридор, очевидно, направился к дверям Катиной палаты.
Челнок вызвал из ординаторской дежурного врача и принялся о чем-то тихо беседовать. Кроха, Боксер, Пестрый и Вадим подошли к Диме.
Дима поднялся, повел зябко плечами, словно было ему холодно, хотя импортные кондиционеры поддерживали в холле комфортный климат, посмотрел на Вадима. Уже полтора года, как Вадим отошел от отцовских дел, работал в его, Димы, фирме, а вот же, случилась у Димы неприятность, и первый, кому Вадим сообщил о ней, оказался Кроха, «папа».
— Дима, я подумал, так будет надежнее, — сказал Вадим слегка виновато. Он не хуже Димы понимал сложность и шаткость ситуации. — Папа сможет быстро организовать охрану и вообще… Неизвестно ведь, что эти шакалы задумали.
— Вадим, запомни на будущее: когда мне понадобится помощь отца, я обращусь к нему сам, — сухо ответил Дима.
В общем, он был не совсем прав и понимал это. Советник не для себя старался. Но. Скажут, Мало-младший совсем беспонтовый пацан. Свои дела сам разгрести не может, чуть чего, к папе за помощью бежит.
— Ладно, хватит понтами друг друга валить, — оборвал сына Кроха. — Вадим правильно сделал, что позвонил.
— Давай-ка отойдем, поговорим с глазу на глаз, — предложил Дима.
— Пошли, — пожал плечами Кроха.
Чего-чего, а чистых базаров он никогда не боялся. Они прошли по холлу, свернули в коридор. Здесь отец резко, по-хозяйски, толкнул дверь ординаторской. Внутри оказалась молоденькая медсестра.
— Дочка, выйди-ка на минуту, — скомандовал Малостарший.
Сказано это было тоном, не терпящим возражений. Медсестра послушно выскользнула за дверь.
— Ну что, ты поговорить хотел? Говори.
— Отец, я думаю, что сегодняшнее происшествие как-то связано с твоими делами. Но теперь это стало нашей семейной проблемой, и я решу ее сам, — резко сказал Дима. — Она заключается не в том, что кто-то где-то торгует наркотиками или занимается еще чем-то подобным, а в том, что эти люди подняли руку на члена моей семьи. За это я с них спрошу. Но это мое дело. Ты мог бы прийти с букетом цветов, как простой посетитель, а явился с тремя мордоворотами. Извини, но ты напрасно пришел. Мои дела — это мои дела, и тебя они не касаются.
— Дима, — на щеках Мало-старшего вспыхнул румянец. — Нет твоих дел и нет дел моих. Они общие. Мы — семья. Ты, я, Степан, Света. Это твоя Катя входит в нашу семью, а не ты уходишь к ней. И семейных проблем у нас нет. Проблема каждого из нас — проблема всей семьи.
— Это не так, — жестко перебил Дима. — Ты знаешь, я всегда старался держаться подальше от твоих дел. Мне неинтересно, чем и как ты занимаешься, если, конечно, ты не просишь о помощи. У тебя свой бизнес, у меня свой. И они не имеют отношения друг к другу.
— А я твоих дел и не касаюсь. — Мало-старший сунул руки в карманы брюк, прошелся по ординаторской. — Я у твоей невесты в долгу. Хотелось бы вернуть. Может, ты наконец закончишь пустым базаром греметь и скажешь, как она?
У Крохи была хорошая память. Он не забыл, как год назад Катя выхаживала его раненого сына, сутками просиживая в больничной палате.
— Пришла в себя, — ответил Дима.
— Рентген сделали?
— Да, ничего опасного. Легкий ушиб, ссадина.
Кроха кивнул, словно бы соглашаясь с ладными действиями врачей.
— Оставишь здесь?
— Заберу домой, — ответил Дима.
— Зря, — подумав, сказал Кроха. — Здесь было бы безопасней. Я организую все, что нужно.
— Нет, — Дима посмотрел отцу в глаза. — Я заберу Катю домой. Обсуждению не подлежит.
— Как знаешь, — пожал плечами Кроха, подумал пару секунд, добавил: — Я рад, что с твоей Катей все в порядке.
— Спасибо, — кивнул Дима.
— Она сказала, чьи люди это были? — выдержав паузу, спросил Мало-старший.
Дима посмотрел на него. Вот они и перешли к главному. Дело было вовсе не в долге, хотя Кроха о нем и помнил. Речь шла о привычке, выработавшейся за десятилетия вопреки желанию. Мозг Мало-старшего, холодный, расчетливый, всегда, каждую минуту, секунду работал, решая одну и ту же задачу: как свести к минимуму возможную угрозу среде его обитания. Задача решалась по-разному, но постоянно, без остановок и перерывов.
