Кто-то съел то, чем облегчился предыдущий. Следующий – то, что облегчил тот, который пообедал тем, чем оправился предшественник.
И так далее.
Бывает такое, что кого-то съедают до того, как он успел навалять, и тогда отходы его жизнедеятельности выходят позже вместе с отходами того, кто ел его в общем помете. Недаром и фекалии, и новорожденные в русском языке обозначаются одним словом – помет.
И так по кругу до тех пор, пока растения, животные, бактерии, грибы и насекомые не выделят из себя еду биологической цепочки общепита. В результате круговорота пищи все сыты и довольны, но некоторым больно, если в биогеоценоз вмешивается политика.
Маленький мальчик рыбку удил,
Сзади подкрался к нему крокодил.
Долго кряхтел крокодил-старичок:
В попе застрял пионерский значок.
Я мог бы вам сказать, что это – всё! – но не скажу, потому что, как вы уже догадались, это еще не всё. Чтобы до конца осознать структуру Вселенной, вывести читателя из себя и открыть тайну Черных дыр (не дающих спать по ночам мужской половине населения), я должен внести поправку в Библию и раскрыть родовой обман: «Человек создан не по образу и подобию, а экспериментальным путем – методом научного тыка и космической графикой сверхнеразумных гуманоидов». Поэтому, увы, но мы не похожи на нашего Творца даже внешне!
На самом деле Создатель (он же Вселенная) выглядит, как песочные часы. Научному сообществу землян известен только тот фужер, из которого мы пьем вино жизни, а наша Вселенная – вино вечности. И это вполне закономерно, так как выпить хочется всем. Но также это закономерно еще и потому, что заглянуть во вторую половину песочных часов нет никакой возможности по той простой причине, что оттуда к нам не попадает реликтовое излучение. И поступает оно так не потому, что мы совсем уж плохие личности (хотя и не без этого), а просто оно не может сюда попасть из другой половины сосуда, так же как не может сыпаться в обратном направлении песок в песочных часах, если их не перевернуть.
– Оп-ля! – скажет читатель и опять будет не прав, потому что в этот момент и происходит самое интересное. Вся фишка заключается в том, что наши песочные часы (назовем это теорией Песочных часов) как раз-то переворачиваются! Крутятся и вертятся! Как шар голубой! Как дворник с метлой! Как шарики в роликах!.. Как… прима балета! Как фреза! Как… ну эта – «моя дорогая, моя дорогая, моя дорогая планета»![242]
И так как они крутятся постоянно, реликтовый фон (в обоих сосудах) всегда расходится от сужающейся горловины часов (то есть от центра) к их окраинам. В результате чего ученый мир может наблюдать только наш сосуд (уже находясь в нем) и не подозревать о том, что Вселенная (если брать ее целиком) не монична, а стереонична, так как растекается в разные стороны и создает над аэроторией Млечной полосы трехмерную величину, если взглянуть на Песочные часы Вселенной (вальсирующие в протяженности времени) из потустороннего пространства небытия.
Она (наша Вселенная) имеет свое зеркальное отражение на другом конце, которое мы вряд ли когда-нибудь увидим, но не исключено, что посетим.
А вот о том, как мы сможем это сделать, я расскажу вам в следующей книге, чтобы на этот раз не нарушать хронологию всего повествования…
Хотя нет… оставлю одну затравку для очень любопытных персон: сделать это можно с помощью черных дыр…
Ааа!.. чего резину тянуть! Помните, как в детстве? Вы сидите наказанный в одной комнате, а ваш хулиганистый друг (к которому вас привезли в гости) – в другой. Дверь, соединяющая комнаты, заперта, и попасть в другую комнату нельзя, но побывать в ней можно. Стоит только подойти к замочной скважине, поднять лепесток, скрывающий тайну второго сосуда, и дождаться, когда то же самое сделают с противоположной стороны. И вот, если с другой стороны двери лепесток замка поднимется и в нем появится глаз Вселенной, ваш сенсорный орган (проникнув в него) сможет увидеть вторую половину Песочных часов…
Только предупреждаю всех, что противоположная Вселенная сделает то же самое. Стоит ли так открываться? Решать вам.
Так что – никакого секрета, как образовалась Вселенная, нет. Но есть другой секрет, и он (скажу вам по секрету) беспокоит не только меня, но и самого Создателя:
Где Его родина? И почему Он сирота?
И еще один серьезный совет напоследок: если вы собрались устроить Большой взрыв, помните, что, возможно, он станет источником зарождения новой метагалактики. Поэтому снимите перед взрывом штаны и отойдите на два шага от ближайшей стены, чтобы новая Вселенная не задохнулась в ваших трусах и не разбилась о стену непонимания.
Мульт (интригующе): А вдруг вы Бог?
9
Зима пришла незаметно. Снег лежал на земле и асфальте, на ветках ясеня и качелях мягким кристаллическим пухом, наполненный влагой теплого воздуха еще не окрепшей погоды, когда я, счастливый, выпорхнул на улицу, изгнанный вслед за Данте[243]из общества, не терпящего внепланового творчества индивидуума.
Я вылетел с третьего урока за художества. Или, если точнее, – за безвкусную, бесчувственную, ябедническую натуру которую, кажется, звали Саша с Уралмаша, и он был уже четвертым впередисидящим соседом за прошедшие полгода, две недели и полдня.
Я был уверен, что соплеменники погубят очередное творение Давида, поэтому не сильно расстраивался, если, конечно, верить во всю ту ерунду, которую он написал выше.
Вскоре мама решила всерьез взяться за мое воспитание. Однажды вечером она поставила меня в тупик перед проблемой выбора, который, по ее глубокому убеждению, мне предстояло сделать немедленно.
– Дэйв!
– А? – откликнулся я из-под дивана, куда закатился мой броневичок.
Куда закатился мой броневичок??? – шарил я глазами в полумраке поддиванья, сдувая с носа вековую пыль. Может, туда? – отправлял я взгляд в дальний угол, скрывающий за ножкой какую-то загогулину. Или, может, туда? – пытался я развернуть голову в другую сторону сказочной страны поддиванья.
– Ага! – оповестила меня мама, выталкивая ногой из-под кресла дезертировавшую во время боя машинку. И добавила для связки событий: – Пора ужинать, сынок!
Я вырвал голову из цепких лап паутины и выбравшись в привычный мир материальной реальности, направился в ванную комнату мыть руки. Газовая колонка, как всегда, не желала гореть по-хорошему, и так как мне не позволяли приструнять ее пыл, я намылил руки хозяйственным мылом и ополоснул их под холодной струей с такой брезгливостью, что струя захрюкала воздухом и зашипела чем-то еще.
– Куда бы ты хотел ходить, кроме школы и двора? – спросила мама сына за ужином, состоящим из говяжьих котлет, картофельного пюре и бабушкиных соленых помидоров.
